Любовь без розовых соплей. Алёна Нефёдова

волосы длиной почти до лопаток забраны в небрежный хвост, длинные усы, переходящие в бородку, золотая серьга в левом ухе, массивная цепь с огромным медальоном – якорь, сердце и крест – виднеются на широкой волосатой груди. Джинсы рваные, ботинки с металлическим носком заляпаны какими-то темными пятнами – и мне их прекрасно видно, потому что обутые в них ноги лежат прямо на шефском столе, сантиметрах в тридцати от моей руки. Фланелевая рубаха неожиданно нежного розово-сиреневого цвета с закатанными рукавами, из-под которых видны другие «рукава» – драконы, розы и еще какая-то непонятная мне символика. Стивен Блэтчфорд, операционный менеджер, бывший английский моряк, нынче второй человек в совместной российско-английской сюрвейерской компании, правая рука директора, на первый взгляд выглядит как то ли бомж, то ли цыган, то ли пират, то ли бывший байкер.

      – Пропуска на район, на нефтебазу, на загрансуда на тебе, связь с городским офисом и лабораторией тоже, да. С головным даже не вздумай сама разговаривать, все только через меня. Там такие говнюки сидят, одну цифру после запятой перепутаешь, потом мне лопатой разгребать придется. Вопросы задавать мне не стесняйся, облажалась – признайся, вздрючу, но прикрою. Будешь юлить и врать – нахрен пойдешь, да. Да? Все понятно?

      – Э-э-э, несколько слов не поняла, но в целом идею уловила.

      – Ну, считай, собеседование прошла и можешь приступать к рабо… Твою мать, придурок! Чертов козлина! Гребаный гандонище!

      Стив срывается с кресла и кидается к стоящей за моей спиной рации – вот уж пережиток прошлого. Но, как мне успели объяснить, на нефтерайоне запрещено использование мобильной связи, а вот на рации этот запрет не распространяется.

      – Док-два Хиппи, прием. Хиппи, чертов ублюдок, отвечай!

      – Здесь Хиппи, Док-два.

      – Сколько контейнеров для проб ты взял?

      – Как всегда, Стив.

      – Как всегда? Балбеса кусок, ты на мазутчик*** пошел, а взял десять штук, как для сырой нефти!

      – Уй, черт… Сейчас вернусь.

      – Иди работай, членоголовый, тебе новенькая все сейчас притащит.

      Новенькая, как понимаю, это я. И что-то тащить по причалу в замшевых туфельках на каблучке придется тоже мне.

      Ну… зато пахнет детством. Моя новая работа пахнет… детством.

      Мне, дочери капитана дальнего плавания, запах нефти напоминает о самых счастливых днях той беззаботной поры – папа пришел с рейса, мы с мамой у трапа, такие нарядные, в предвкушении встречи после многомесячной разлуки, морской бриз, в котором смешиваются запах соленой воды и паров нефти, горящие радостью глаза отца… Дополнительные, не учтенные в трудовом календаре праздники семьи моряка – он дома!

      Наш офис на нефтерайоне стоит отдельно от основного здания. И это отнюдь не офисное строение. Скорее два вагончика-бытовки, обложенные кирпичом. Маленький такой домик, приютившийся почти на самом краю пирса. Крохотная кухонька, на которой с трудом могут развернуться двое, такая же крохотная спаленка с двухъярусной кроватью для тех, кто работает в ночь, небольшой тамбур, выполняющий