Плохие мальчики не влюбляются. Эля Пылаева

за?…

      Молча надевает протянутый ей литой шлем. Застегивает его снизу. Обнимает Воронина.

      – Спасибо за дверь, Дагер.

      С щелчком опускает забрало, и они срываются с места.

      Зашибись… Вот это «динамо».

      ***

      Дина

      Мы останавливается на одном из перекрёстков с "Арбатом". Я была здесь несколько раз днем, но давно…

      С ночной его версией это сравнивать нельзя! Слева от нас пешеходный мост, справа какой-то клуб с прозрачной панорамной стеной. От музыки, огней и пёстрой толпы возбужденных людей меня наполняет восторгом и предвкушением какого-то праздника.

      – Пойдём, Дин.

      Паша тянет меня за руку к мосту.

      – Так значит, ты была Кузнечиком? – бросает на меня Воронин снисходительный взгляд.

      – Значит – была.

      – Еще не слышал всю историю целиком…

      – Целиком и не услышишь.

      – Говорят, ты отжигала какую-то дичь.

      – Дичь? – фыркаю я.  – Не совсем. Это была драка. Просто никто не видел соперника, кроме меня. И со стороны это смотрелось, наверняка, дико.

      – А кто был соперник?

      Дагер…

      – Ну, расскажи!

      – Нет. Это моя победа. Я ей не делюсь.

      – Ой… – закатывает глаза.

      На мосту – одна музыка сменяется другой. Какие-то прилавочки, уличные музыканты, мимы, танцоры. Стрит-артеры огородив кусок пространства рисуют 3D картинку прямо на асфальте. Издалека она уже приобретает черты провала в мосту.

      Я оглядываюсь, врезаясь в людей.

      Вокруг много огней. Много молодёжи… Маленький уличный кинотеатр с короткометражками. Люди стоят перед экраном, едят попкорн. Кругом смех, голоса…

      Мой взгляд залипает на всем. Чувствую себя инопланетянкой. Ночью я, пожалуй, была только на вокзалах и аэропортах. И всегда с мамой. Эйфория от того, что я одна без неё и могу делать все, что хочу – пьянит. Я улыбаюсь, как невменяшка.

      – Сюда, – ведёт меня дальше Паша.

      Сглатываю слюну, наблюдая, как в большом казане кипит карамель и в неё макают очищенные половинки яблок, продавая их на палочках прохожим.

      А чуть дальше – пончики.

      А еще чуть дальше – корейская девушка собирает в коробочку вок с парящих поддонов. Там креветки, лапша, фунчёза, овощи…

      От запахов кружится голова!

      Но я же здесь, чтобы продать часы. Поэтому послушно иду за Ворониным. А что-нибудь съем я на обратном пути, когда будут деньги.

      Мы наконец-то проходим до конца этот мост соблазнов, спускаемся к боксу проката. Там велосипеды, ролики, самокаты… Табличка "Закрыто".

      Паша отпускает мою руку. Звонит кому-то.

      – Костя, ты где? Мы подошли.

      К нам выходит парень постарше нас.

      – Здорово, Паха, – их ладони встречаются в небрежном рукопожатии.

      Мне неприятен этот Костя. Какой-то разболтанный… И смех такой… нездоровый. Бивис какой-то.

      – Чо за принцесса?

      – Подружка, – искоса стреляет в меня взглядом Воронин, облизывая нижнюю губу.

      – Не болтливая твоя подружка?

      Насупившись,