Плохие мальчики не влюбляются. Эля Пылаева

я это вообще делаю? Медали мне теперь не видать. Наверное, всё-таки, по инерции. В душе живет с раннего детства привитый ужас перед тем, что можно вылететь из струи. Он подгоняет, заставляет терпеть, стараться, слушаться.

      «Столько вложено! Сил, денег, здоровья, времени! Всё впустую?! Столько людей вложили в тебя свои силы! Нельзя подвести! Нельзя останавливаться! Только вперед! Посмотри – все могут, ты что – хуже всех?!»

      Это музыкальное сопровождение живет своей жизнью в моей голове, меняя только голоса. Но чем дальше, тем менее чувствительной к нему я становлюсь.

      Дотягиваюсь до полотенца. Переворачиваясь, снова сплевываю кровь. Язык пульсирует от боли.

      – На "шведку", – командует она. – Тянись еще. Как Буратино деревянная.

      Ставя ногу повыше на шведскую стенку, обнимаю её, и прижимаюсь корпусом.

      Белла тянет опорную назад.

      – Ну! – больно шлëпает по бедру. – «Провис» где?

      Морщусь, провисая в шпагате ниже.

      – Иди умойся, в крови лицо. И стойку для растяжки прикати.

      Иду в другой конец длинного класса. Там местный учитель танцев – Татьяна Борисовна и Дагер с очень красивой девушкой. Её идеальные белоснежные волосы, как водопад из молока. Лицо как у дорогой фарфоровой куколки. Очень нежное и красивое.

      Давно они здесь?

      Дагер с ужасом морщится, глядя на меня.

      Да, твоя барышня красивее, признаю. Но уж не надо мне тут переигрывать! Я тоже ничего и точно не стою этой гримасы отвращения.

      Раковина рядом с ними, у входа в женскую раздевалку.

      Татьяна Борисовна тихо прокручивает им треки.

      – Вальс, румба… и каждая пара из тех, что будут в программе – готовит сольник.

      Умываюсь, вполуха слушая их разговор.

      – Сколько будет пар? – интересуется куколка Дагера.

      – Не могу сказать. Предварительно по смотрам прошли десять. Но это много, я сокращу до семи, оставлю лучших. Дина, а Вы не танцуете бальные? – переводит на меня взгляд Татьяна, Борисовна.

      – Возможности научиться, к сожалению, не было, – промакиваю бумажным полотенцем мокрое лицо.

      – Очень жаль. Двигаетесь Вы потрясающе. Я бы с Вами с удовольствием поработала.

      – Благодарю! Но у меня шестичасовые тренировки, – развожу руками.

      Татьяна Борисовна тоже строгая, но очень приятная.

      Ставит один из треков для парочки. Я наливаю из кулера воду в пластиковый стаканчик.

      – А кроме гимнастики чем-то занимались ещё?

      – Шахматами, ага… – пренебрежительно язвит блондинка. – Хорошо хоть разговаривает. Так головой об пол биться!

      – Тина! – одергивает её Татьяна Борисовна. – Прекрати. Послушайте лучше трек.

      Татьяна Борисовна уходит к себе.

      – Это ты сейчас намекнула, что я тупая? – делаю глоток воды.

      – Я тебе прямо сказала.

      Высокая, под метр восемьдесят, выше меня почти на голову на своих каблуках. Совсем уже взрослая, с формами.

      – Тина, беги! – изображает фейспалм Дагер.

      Делаю ещё один глоток, и, глядя ей в глаза, делаю шаг ближе. Я не тупая. Кукла ошиблась.

      – Чего