Рябиновая невеста. Ляна Зелинская

коротко бросил ярл и ушёл, забрав все бумаги с собой.

      А Олинн осталась стоять, ощущая лишь дурноту от услышанного, да ещё от дыма болотного мирта. И ей казалось, что её заклеймили. Ладони жгло, с одной стороны огнём, а с другой – холодом.

      − Чего застыла? – шикнула мачеха. – Сказано же: собирайся!

      Глава 14.

      Внизу, в Медовом зале, гости уже расположились, как у себя дома: обедали и пили эль. И ярл Римонд должен был присутствовать на этом обеде. На пир позвали скальда, и он затянул какую-то песню о великом Севере. Весь двор замка охраняла стража, так, что и мышь не проскочит, а со двора доносился стук молота. Это проповедники привели кузнеца и занимались рабами – снимали ошейники. Как и предположила Олинн, вспомнив рассказ Игвара, никто по доброй воле в рабстве остаться не захотел. Все присягнули новому королю и приняли истинного бога, даже если в него и не верили. На хозяйственном дворе запылал большой костёр, там проводили ритуал очищения огнём для вновь обретённых божьих детей. А когда им выкатили ещё и бочку эля, то и вовсе начался праздник во славу нового короля и заодно командора Грира, который отдал эти распоряжения. Олинн слышала радостные возгласы сквозь открытое окно, но была как будто в другом месте, для неё всё случившееся было слишком неожиданным и стремительным. Всё изменилось в одно мгновенье.

      Пока служанки спешно одевали будущую невесту для смотрин, эйлин Гутхильда, словно ворон, кружила вокруг. Мачеха сама перерыла все сундуки Фэды и принесла одно из тех платьев, которые её старшая дочь не любила. Светло-зелёное, подбитое золотым кружевом. Эту ткань и кружево отец привез с юга, когда вернулся с очередной добычей. Платье сшили для Фэды, но оно ей не понравилось. Не к лицу той оказался травянистый цвет ткани, слишком жёлтой выглядела от него кожа. Платье сложили в сундук до поры до времени – подрастёт Селия, той всё сгодится. А вот Олинн платье подошло в самый раз, и цвет, и фасон, только оказалось длинновато, ведь Фэда куда выше ростом. И служанки, упав на колени, отпарывали кружево и споро работали костяными иглами, подбирая юбку. К платью мачеха принесла прозрачную накидку для головы и с тоской посмотрела на украшения, которые ярл Римонд вывалил из ларца на кровать, приказав служанкам, чтобы на невесту надели всё.

      И служанки старались. Искусно заплели волосы витиеватыми косами и уложили, перевив жемчугом и янтарём. Покрыли голову накидкой и прикололи к плечам драгоценными фибулами, а на грудь повесили многослойное ожерелье. Браслеты и кольца, и даже пояс, всё было украшено камнями так обильно, что Олинн казалось, ей на плечи положили по мешку ячменя, такое всё тяжёлое! Мачеха хотела забрать её серебряный кулон, но Олинн вцепилась в него мёртвой хваткой – не отдам! И спрятала под остальными драгоценностями.

      Как ни странно, мачеха даже позволила ей посмотреться в своё зеркало. Олинн глянула и не узнала себя.

      И вовсе не красивое платье и все те украшения, что так непривычно смотрелись на ней, вызвали у неё недоумение, а глаза…

      Ох, Луноликая, а что это у неё с