Мой наследник. Виктория Волкова

Сильные руки ставят меня на землю. И я неожиданно впервые в жизни чувствую себя в полной безопасности. А от улыбки Руслана и его прикосновений обрывается что-то внутри. Обаятельный, гад!

      Сердце колотится как бешеное. И я снова киваю…

      Обратно к катеру идем большой толпой. Годаров по-хозяйски обнимает меня за плечи. Беседует с охраной, чему-то смеется. А я как дура плетусь рядом. Ни руку не могу скинуть, ни дать отпор. Да и ладонь Руслана кажется горячей. Еще чуть-чуть, и плечо воспламенится. В присутствии Руслана я и так чувствую себя неловко. Подкатывает какая-то странная внутренняя дрожь, от которой становится не по себе. Благо идти осталось недолго.

      В свете прожекторов обратная дорога кажется более короткой и безопасной. Руслан церемонно усаживает меня в обычную моторную лодку. Садится рядом. Почти вплотную. Наши тела касаются друг друга. И мне снова становится не по себе. Подкатывает глупая истома, парализующая волю и разум. В другую моторку впрыгивает охрана, заранее привязав к корме выпендрежный Годаровский катер.

      Минут через десять лодки подходят к причалу, где уже вовсю суетится прислуга. Только оркестра и ковровой дорожки не хватает. Даже экономка Елена Романовна, толстая надменная баба, выходит нас встречать.

      – Ну как же так, Руслан Артурович, – всплескивает руками. – Мы тут переволновались все. Агата Михайловна звонила.

      – А ей кто сказал? – рычит Годаров и, не выпуская моей руки, стремительно движется к дому.

      – Покорми нас, Лена, – бросает, открывая передо мной дверь и, войдя в холл, велит. – Света, быстро разувайся и снимай носки. Сейчас дам другие.

      – У меня сухие ноги, Руслан! – вскрикиваю поспешно.

      Но Годарова воплями не проймешь. Широкая ладонь скользит по моему плечу, а руки привычно принимают хлипкий пуховик.

      – Садись, – мягко подталкивает к маленькому диванчику. –Проводится операция "Теплые ноги, горячее сердце". Глеб, – поворачивается к охраннику, зашедшему следом. Остальные рассосались еще во дворе. – В верхнем ящике комода пакет с теплыми носками…

      Огромный взрослый мужик, наверняка бывший спецназовец, бежит исполнять указание.

      А меня охватывает очередной приступ злости и безмолвной паники.

      Один Годаров чувствует себя превосходно. Усевшись рядом со мной, стягивает ботинки из мягкой кожи. А затем и мокрые носки.

      – Света, – напоминает нетерпеливо.

      Под его строгим взглядом снимаю сапоги.

      – Все нормально, – заявляю я, уперев пятки в пол.

      – Да ну? – недоверчиво хмыкает Руслан. Встает. Шлепает босыми ногами по серому мрамору и неожиданно усаживается рядом на корточки. Берет в ладони мою ступню и, не обращая внимания на мои потуги вырваться, замечает философски.

      – Миф об итальянской обуви повержен. – Косится на мои старые сапожки, стоящие у края дивана, и улыбается дурашливо. – Не ожидал.

      А я замираю в ужасе. Только бы не начал обследовать сапоги. Они давно текут, поэтому там