Любовь со вкусом вишни. Татьяна Алюшина

человека, стоящего во главе России, не идеологии, царящей в этот момент в стране, а в интересах отечества и народа, как бы высокопарно это ни звучало, даже если страна и народ никогда не оценят твоего поступка.

      Отец повернулся к нему. В этот момент он казался невероятно красивым и почему-то молодым.

      – Именно так, сын! Как русский офицер – в первую очередь интересы отечества, во вторую – жизнь и безопасность родных и близких, а уж потом все остальное! И еще! Береги себя, постарайся выжить в этой мясорубке и в той, которая грядет! Будь умнее, сильнее, хитрее всех своих друзей и врагов! На тебя остаются девочки, и их надо защитить во что бы то ни стало!

      Он давно приучил себя думать на языке той страны, в которой работал. И сейчас, поймав себя на том, что мысленно переводит слова отца на немецкий, улыбнулся.

      – Да, отец, – сказал мужчина по-русски. – В интересах страны.

      Он уже принял решение и придумал план, теперь надо обдумать все мелочи, все детали, кропотливо, точно, предусмотрев несколько вариантов, но сначала… Он взял папку, вытащил из нее два документа и еще раз перечитал текст.

      – А это надо уничтожить, – уже на немецком сказал он, – в тех самых интересах отечества.

      Затем достал зажигалку, поджег листы и, глядя на разгорающийся огонь, поставил себе основную задачу:

      – Значит, надо сохранить все это добро нежданное и при этом выжить самому!

      Москва

      Наши дни

      Еще в лифте Вероника достала из сумочки ключи от квартиры: так ей не терпелось оказаться поскорее дома.

      Лифт, как и сам дом, был старый, добротный, обшитый внутри деревянными рейками, с двумя дверцами, открывающимися внутрь, и одной наружной. Ехал он неторопливо, очень солидно, как и положено в таком возрасте. Первый раз за все время, которое она здесь прожила, а прожила она здесь всю свою тридцатилетнюю жизнь, Ника мысленно поторапливала: «Ну, давай же, побыстрее, ну пожалуйста!»

      Правда, не сильно настаивала – у лифта имелся свой, очень непростой характер.

      Нике ужасно хотелось в свою любимую квартиру. Она соскучилась по дому, по тяжелой входной двери, которую надо обязательно потянуть на себя, чтобы открыть замок, по вздоху паркетных половиц в прихожей, они именно вздыхали, а не скрипели, по родному, знакомому с детства запаху их дома, их жизни, вернее, теперь только ее жизни.

      Мягко, с достоинством лифт остановился на четвертом этаже.

      «Овсянка, сэр!»

      – Спасибо, – поблагодарила его Ника.

      Она торопливо вставила ключ в замочную скважину, потянула на себя дверь, замок щелкнул, и, переступив порог, девушка локтем нажала выключатель, его все включали локтем, входя в дом, всегда.

      Прихожую приветливо и уютно залил желтый свет, и обрадованно вздохнули половицы, приветствуя ее.

      – Я тоже очень рада!

      И Ника вдохнула запах родного дома.

      Застоявшийся воздух давно не проветриваемого помещения