Замуж за дракона, или Пособие по неприятностям. Татьяна Михаль

в колтуны и выглядят хуже, чем моя студенческая мочалка из люфы! Из путаных кустов торчат листики и веточки!

      Серьезно?! Мной что, сено косили, пока я в отключке была?!

      Но волосы полбеды, а вот лицо… Мама дорогая!

      Белки глаз красные, будто я озверину напилась. Тушь размазалась по всей физиономии и смешалась с кровью, которая высохла у меня под носом. Шерсть от кота, прилипшая прямо над губой, красоты образу тоже не добавила.

      Грязная усатая попаданка!

      Губы потрескались и тоже были измазаны в чем-то вообще коричневом!

      Одежда висела лохмотьями. Спасибо дракону, что подпалил меня!

      Босая. Грязная. Вонючая.

      Я понюхала подмышки и скривилась. Боже, от меня воняет хуже, чем от помойки! Обернулась и поглядела на витраж. Покачала головой.

      Вот теперь точное сходство: я-замарашка и золотой дракон, что собирается мной полакомиться. Но дракоша не стал этого делать, чтобы не подхватить заразу какую…

      – Кошмар… – просипела я, испытывая настоящий ужас от своего внешнего вида.

      Покрутив ошейник, я снова испытала чувство жути и подставы: на моем новом украшении не было ни замочка, ни скважинки под ключ. Ни-че-го. Сплошной металл!

      – Ерунда какая-то… – прошептала я испуганно.

      Еще несколько тысяч-миллионов раз я подергала-покрутила и даже попилила канцелярским ножиком ошейник, но все оказалось бессмысленно. «Украшение» не снималось.

      Я выдохлась, устала, завоняла еще больше. Желудок уже не урчал, а ревел от голода. Заревела и я. Ноги подкосились, и я так и рухнула у зеркала, рыдая в голос.

      Проснулся Аид и подскочил ко мне, словно ужаленный. Начал тереться об меня и мурлыкать, пытаясь успокоить, мол, ну чего ты, дурочка, все хорошо будет.

      И я успокоилась. Точнее, перестала реветь. На место жалости к себе пришел гнев.

      Я вскочила, военным шагом промаршировала к двери, замолотила по ней кулаком, что есть силы, и заорала:

      – Немедленно откройте, иначе я выломаю эту дверь, а потом спалю к черту весь этот до-о-о-м! Я не шучу-у-у-у! А-а-а-а-а-а!

      Про «спалю» я не лгала. В камине тлели угли.

      – Долго орать собираешься? – вдруг раздалось позади меня.

      Продолжая голосить звук «а-а-а», но уже не так неуверенно, я медленно обернулась и увидела сидящего у камина того самого наглеца, что меня душил, а потом самозабвенно сжигал.

      Я тут же захлопнула рот и удивленно на него воззрилась.

      Откуда он здесь взялся?

      – Полог невидимости, – сказал он, словно прочел мои мысли, продолжая по-королевски сидеть в кресле и рассматривать меня таким взглядом, будто решал, то ли сейчас меня прикопать где-то за плинтусом, то ли пожалеть плинтус и лучше в болоте утопить.

      И столько отвращения в его взгляде, столько гнева и ярости…

      Так, стоп!

      Я сузила глаза и прошипела не хуже своего Аида:

      – Как вы смеете удерживать меня насильно и еще вешать какой-то обруч, словно я рабыня! Снимите это немедленно!

      Горло мое несчастное заболело еще сильнее, матеря нерадивую хозяйку на все