Гражданка Иванова, вас ожидает дракон. Татьяна Абалова

в-третьих? – Вася почувствовала, что Иван не договаривает.

      Прекрасный цыкнул, явно не желая выдавать какую-то тайну.

      – Ну? Я, может быть, тебя и твоих братьев больше никогда не увижу, так чего ты мнешься будто девчонка?

      – Если нимфа стрелу поймала, значит, она не против половых сношений. Думаешь, зря меня, красивого, отправили? На братьев точно не клюнула бы.

      – А лицензию на отстрел получил Премудрый, так как он единственный из вас был совершеннолетним? – Вася уточнила не просто так. Если уж она застряла неизвестно где, стоит поинтересоваться местными законами, особенно теми, что защищают женщину. Василиса осознавала, что давно перешагнула возраст «еще нельзя», но теперь она доподлинно знала, что царство-государство, на территории которого она пребывала, заботится о соблюдении возрастного ценза, а значит, не совсем дремучее. На Руси, вон, девочек совсем юными отдавали замуж.

      – Ну да… А что, сильно заметно, что мне пятнадцать?

      – Совсем незаметно. Если бы догадалась, ни за что не согласилась бы с тобой целоваться.

      – А ты и не соглашалась. Это я обнаглел.

      – Кстати, что означает поцелуй нимфы?

      Иванушка опять замялся, что заставило Василису поволноваться. Во что она через простой поцелуй вляпалась?

      – Первый поцелуй закрепляет меня как хозяина. Нимфа не польстится ни на какого другого мужчину, пока я не разрешу ее поцеловать. Даже, говорят, в борделях херессы вынуждены давать разрешение каждому новому клиенту на обладание нимфой. А иначе…

      – Что иначе?

      Прекрасный выдохнул.

      – Нимфы – народ в постели весьма активный. Им всегда мало. Войдет во вкус, залюбит до изнеможения, и пока мужик будет в себя приходить, пойдет новое развлечение искать. Потом ищи ее по разным постелям. А через поцелуй привязки она вынуждена будет лишь одного ублажать.

      – Херессы – это содержательницы борделей?

      – Ну да. Херы и херессы. Уважительное отношение никто не отменял.  У нас в деревне тоже живет хер Гельт. На покой ушел, устал, говорит. Взял себе в жены одну из своих нимф и живет припеваючи. Знаешь, какая она красивая? Я думал, мне такая же попадется, – голос Ивана дрогнул.

      Василиса оглянулась на «хозяина», мечтательно вздернувшего к небу глаза. И стало ей обидно. Всю жизнь считала себя красивой, а тут сравнение явно не в ее пользу.

      – Я некрасивая? – вдруг в этих краях эталон красоты совсем иной?

      – Нет, почему же, – смутился Иван, вернувшись на землю. – Ты тоже ничего. Только я сейчас вижу то, что прежде не замечал: у нимф волосы по колено, а у тебя едва по пояс будут. И формы совсем другие. Под сарафаном не видно, но здесь у них побольше будет, – рука Прекрасного опасно погладила по округлости бедра. Василиса вздрогнула, но Иван тут же убрал руку, сделавшись кумачовым. Сам от себя, видимо, не ожидал такой прямолинейности. – В общем, у них везде поболе будет.

      – В бордель, значит, не сгожусь.

      – Мне неудобно тебе говорить, но, наверное, нет. Там любят посисястей.

      – А