Леди, которая любила готовить. Карина Демина

по базарному, но… нельзя.

      Надо держать себя в руках.

      – Не знаю. Отсюда. Ненадолго. Пока все поутихнет. Не хочу никого видеть.

      – Станут говорить…

      – Что бы я ни сделала, говорить станут, – отмахнулась Василиса. И новая идея захватила ее всецело. – Вдовий дом… тетушка ведь нам его оставила, верно? И там никто не живет?

      – Никто. Кажется. Я не знаю. Надо у Сергея Владимировича спросить, но… Вась…

      – Ненадолго, – ей, кажется, и задышалось легче. Конечно. Кому нужен Ахтиар с вечной его круговертью, с балами и красавцами, которым не стоит верить, которые в сломанной руке видят перст судьбы и вообще горазды придумывать себе сказки.

      – Вась, а…

      Подальше от слухов.

      Сплетен.

      Очередной попытки подыскать ей жениха, потому что женщина тридцати двух лет не может не быть замужем, даже если ей туда не слишком-то и хочется. От семьи, что всенепременно соберется, и даже Настенька, возможно, приедет, оставив ненадолго свой драгоценный университет.

      От всего.

      – Мне… – она коснулась пальцами висков, чувствуя, как размыкается кольцо зарождающейся боли. – Просто надо побыть одной. Понять… разобраться… в себе и вообще.

      Александр кивнул.

      Вздохнул.

      И добавил:

      – Вечером поговорим.

      – Почему бы и нет? – княжна Марья и в домашней обстановке оставалась княжной. Рядом с сестрой, высокой и статной, именно такой, какой должна быть урожденная Радковская-Кевич, Василиса остро ощущала собственную неполноценность. – Не вижу ничего дурного. Дом и вправду свободен. Надо лишь распорядиться, чтобы его в порядок привели.

      – Маш? – а вот Александр был недоволен.

      И шоколадный торт его не успокоил.

      Он расхаживал по гостиной, благо, нынешняя была в достаточной мере просторна, чтобы хватило места и ему, и княжичу Вещерскому. Правда, последний не ходил, но занял место в дальнем углу, откуда с восторгом и обожанием наблюдал за женой.

      Такую, как Марья, легко было обожать.

      – Что? Она ведь не собирается сбегать с бродячим цирком…

      На щеках Александра вспыхнули алые пятна.

      – Это было давно…

      – …или в юнги подаваться.

      – Это было еще давнее!

      – Само собой. Она просто хочет уехать и пожить в тишине.

      Василиса коснулась хрупкой фарфоровой чашки. Вот опять… они говорят о ней так, будто ее, Василисы, в комнате нет. Будто она дитя несмышленое, не способная сама решить.

      Раздражение захлестнуло Василису с головой.

      И схлынуло.

      Они ведь не специально, они ведь из беспокойства, а… кто виноват, что она, Василиса, причиняет семье столько беспокойства?

      – Я поеду, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – В конце концов, мне тридцать два…

      …старая дева.

      А старым девам нет нужды думать о репутации. А еще можно не обращать внимания на слухи. Старым девам, если подумать, позволяется куда больше, чем просто девицам из благородных семей.

      – И я просто… от всего этого устала.