Прибавление семейства. Мария Воронова

покосилась на Илью Максимовича. Тот сидел, уставившись в герб, висящий позади Ирины, но, кажется, на его лице промелькнула тень досады.

      – Ладно, раз вы не видели, как она заходила в дом, может, заметили, как она снова вышла? – задал Синяев вполне логичный вопрос, поэтому Ирина не стала его одергивать.

      – Нет, больше я ничего не видела.

      – То есть вы хотите сказать, что Чернова, по сути, приехала домой и бесследно исчезла где-то на пути в квартиру?

      Тут Чернов наконец не выдержал и поднял руку:

      – Разрешите?

      – Слушаю вас, Илья Максимович.

      – Естественно, жена приехала домой, иначе как машина оказалась бы в гараже?

      «И то правда», – подумала Ирина.

      – В свое время милиционеры выяснили все эти обстоятельства, – продолжал Чернов. – И я, честно говоря, не совсем понимаю, почему вы из гражданского процесса пытаетесь устроить кружок юных следопытов.

      Ирина почувствовала, что краснеет. Замечание было, конечно, хамским, но не сказать, чтоб совсем уж неуместным.

      – Илья Максимович, попрошу вас в этом зале воздержаться от оценочных суждений, – процедила она.

      – Извините. Только это для меня до сих пор больная тема… Все эти годы думать, что Аврора не дошла до дома всего несколько метров…

      Чернов потупился, прижал к груди стиснутые ладони, тяжело вздохнул, а после уставился в окно. Вышло технично, но неубедительно, Станиславский нашел бы, что сказать этому старательному, но бездарному актеру.

      Пришло время удалиться для принятия решения.

      – Нет, товарищи, говорите что хотите, но что он ее грохнул, ясно как день! – вскричал Синяев, едва переступив порог совещательной комнаты.

      – Ясно или не ясно, а об этом никто нас не спрашивает. – После процесса Ирина тоже была в этом твердо убеждена, но ей хотелось поскорее домой, обиходить семью и лечь в кроватку, а не сливаться с заседателем в дедуктивном экстазе, который все равно ни к чему не приведет.

      – Слушайте, ну вы же видели эту рожу!

      – Что поделать, таким уж создала его природа.

      – При чем тут природа? – фыркнул Синяев. – Он же, по сути, любимую супругу сейчас хоронил, а ни один мускул не дрогнул! Сидел как на партсобрании!

      Ирина нехотя кивнула:

      – Ну да… Но вы учтите, люди разные есть, и свои чувства выражают тоже по-разному.

      – И сын не пришел, – тихо заметила Олеся Михайловна. – Хотя событие такое…

      – Многие не выносят бюрократической суеты, – вздохнула Ирина. – Существуют даже такие граждане, которые исполняют откровенно неправомочные решения, лишь бы только не судиться и не спорить.

      – Ну сейчас случай особый, все же признать мать умершей – это тебе не лишний счет за электричество оплатить, – вздохнула Олеся Михайловна. – Хороший сын мог бы и переступить свои фобии, чтобы отца поддержать.

      – Да этот отец никуда вроде и не падал, – хмыкнул Синяев, – наоборот, выглядел очень даже бодрячком.

      Кашлянув, Ирина притянула к себе стопку бумаги:

      – Главное, все требования