Ход колдуньи. Валентина Савенко

ответственно отнесся к приказу горгульи ознакомить меня с устройством института. Точнее, с устройством быта студентов.

      Я узнала, что казармы одноэтажные. Что в каждой есть общие душевые и уборные. Что селят адептов по пять человек в комнате. Переселиться или обменяться местом нельзя. В каждой казарме есть чулан со всякой всячиной вроде тряпок, ведер и лестниц и отдельные классы для самостоятельных теоретических занятий. Что практические навыки надо отрабатывать на учебном полигоне. А кормят в столовой, она рядом с казармами. Кормят хорошо, сытно. Три раза в день.

      – Если повезет, – поморщился мой провожатый.

      – Это как? – Я в недоумении покосилась на марширующего теневика.

      Мы как раз свернули на очередную боковую дорожку, и я начала подозревать, что зря раньше считала, что неплохо ориентируюсь на местности.

      – Просто. Попадешь к Эмерсону, считай, на диете, – со смешком ответил теневик.

      Только вот мне что Эмерсон, что ясень с дубом, мимо которых мы прошли, все одно.

      – Кто он такой? – спросила я, пряча высунувшееся ухо лисенка под тряпку.

      – Замректора, тренер нашей команды, преподаватель, – пояснил теневик. – У него главное – его занятия, а еда подождет.

      Вполне ожидаемо. Вон как он парней строил!

      Мы остановились у двери длинного одноэтажного здания. У входа сидела горгулья. Для разнообразия скульптор сделал ее вполне симпатичной, чем-то напоминающей гибрид кошки и человека с крыльями.

      – По обмену, – выдал теневик, едва глаза статуи зажглись зеленым огнем.

      Горгулья недовольно рыкнула.

      – Я откуда знаю, где ее носило? – огрызнулся парень, отдавая ей рюкзак.

      Отсалютовал мне и неторопливо, так, что ноги заплетались, побрел прочь от казармы.

      Каменная комендантша вопросительно уставилась на меня.

      – Ну… – Как бы объяснить попроще? – Мне случайно забыли сообщить время отправки… и я отправилась с вашей командой.

      Горгулья рыкнула. Кажется, спросила: «Так это ты, что ли?» – и показала лапой на свой медальон, в котором, очевидно, тоже была спрятана линза.

      Я на линзе? Ну да – я на всех линзах. Похоже, становлюсь знаменитостью.

      Горгулья снова рыкнула, в этот раз приглашая, и открыла дверь.

      Пока мы шли по длинному коридору, она на пальцах, буквально тыкая передней лапой в таблички на дверях, объясняла, что и где находится. Жилых комнат было всего шесть. Занято пять. Все на одной стороне. Удобства в конце коридора. Там же чулан. Классы напротив жилых комнат. Их три.

      Меня поселили с адептками первого курса. Три имени на табличке промелькнули перед носом: провожатая затолкала меня в темную комнату, всучила рюкзак и закрыла дверь.

      Пока я хлопала глазами, пытаясь привыкнуть к царящей вокруг черноте, с противоположной стороны коридора донеся стук. Кажется, стучали каменными когтями.

      – Занимаюсь! – отозвался сердитый