Смерть в экстазе. Убийство в стиле винтаж (сборник). Найо Марш

Он догадался, что движется вдоль стены за последним рядом скамей. В дальнем углу показалось свободное место. Найджел скользнул туда и едва успел усесться, как слабое пятно света, двигавшееся со стороны дверей, возвестило о возвращении преподобного Джаспера Гарнетта и его пылающей свечи. Преподобный появился в центральном нефе, озаренный слабым сиянием огня: казалось, в темноте плывет только его голова, окруженная желтым нимбом. Свеча парила над ним в глубоком мраке. Потом во тьме звучно вспыхнуло яркое пламя. Паства издала какой-то мрачный рев. Орган выдал два-три резких взвинченных аккорда, ударив Найджела по нервам, и на стенах – с равными интервалами – вспыхнули красные светильники.

      Несколько минут в храме стоял оглушительный шум, постепенно превращающийся в невнятное пение. Рядом с Найджелом находилась полная дама с хриплым голосом. Он внимательно вслушивался в ее голос, но не мог разобрать ни слова, словно она пела на неизвестном языке.

      – Э-э-а-а-и-и-е-е-я-я-е-е, – надрывалась дама.

      В заключение орган и паства выдали дружное «Аминь». Все присутствующие поднялись с колен, уселись на свои места, и в храме воцарилось глубокое молчание.

      Найджел огляделся по сторонам.

      Внешне Храм Священного пламени выглядел абсолютно так же, как любая англиканская или римская церковь. Центральный неф, трансепт, алтарь, престол – все было на месте. Слева – кафедра, справа – аналой. Но на этом сходство с обычными храмами заканчивалось. Внутри помещение напоминало скорее какую-то ультрасовременную художественную выставку, причем в самом безумном из вариантов. Над алтарем высился огромный подсвечник с бронзовым факелом, в котором буйно плясало пламя. Сам алтарь украшали: пернатая змея, деревянная фигурка с длинным языком и глазами из перламутра, вагнеровский божок, миниатюрный тотемный столб и множество других языческих идолов, нагроможденных беспорядочно и кое-как, словно в лавке старьевщика. На стенах красовались знаки Зодиака, а в проходах высились огромные изваяния в стиле модерн. По большей части они представляли собой бесформенные глыбы, из которых там и сям вылезали всевозможные животные и птицы: лев, бык, змея, кошка, феникс. Рядом с ними, казалось, глубоко изумленные таким соседством, громоздились человеческие статуи, изображавшие, по мнению Найджела, скандинавских богов. Мужские фигуры носили шлемы и бороды, женские – шлемы и сапожки. Выглядели они так, словно их начал ваять Джейкоб Эпстайн, а закончил какой-то очумевший каменщик. В одной из статуй Найджел узнал Одина. Могучий бог был облачен в широкий плащ, в складках которого терялась пара четвероногих (вероятно, Гери и Фреки), а у гигантских ног, как будто распухших от водянки, торчали два мрачных ворона (очевидно, Хугин и Мунин). В зале обильно курились благовония. Все сияло роскошью и великолепием.

      Пока Найджел предавался этим наблюдениям, зал наполнил голос необыкновенной красоты. На кафедру взошел преподобный Джаспер Гарнетт.

      Позже, рассказывая обо всем случившемся