Эммануэль. Римские каникулы. Эммануэль Арсан

ниспадающей ей на плечи, где солнце зажигает в них отсветы медного оттенка. Под четко прочерченными дугами бровей, тонко поднятыми к вискам, видны глаза глубокого синего цвета – это цвет моря. Они не очень большие, но слегка вытянутые, как у персонажей с этрусских фресок. Лоб плавно переходит в нос греческого типа, с идеально округлыми ноздрями, слегка изменившими свою форму от улыбки. Это создание просто обязано иметь в числе далеких предков самого Тарквиния Великолепного[1]!

      Эммануэль не осмеливается взглянуть на ее рот. Но стоило незнакомке заговорить, как она заметила складку у губ и легкую ямочку на щеке. К Эммануэль не без боли приходит воспоминание о Марианне, но она уже готова изменить ей.

      Низкий голос произносит ее имя. Не дожидаясь ответа, Сильвана пожимает ей руку. Эммануэль не может определить через перчатку вид этой руки, но она чувствует длинные пальцы, обхватывающие ее руку до самого запястья, и все это с энергетикой, которая, помимо сердечности, говорит еще и о защите, а также о властности.

      – Пойдемте, пожалуйста.

      Эммануэль отходит от небольшой группы пассажиров, стоящих с паспортами в руках.

      – Вы говорите по-итальянски?

      – Немного, но я все понимаю.

      – Вы не обязаны все понимать. Говорите по-французски. Или на другом языке: на английском, испанском.

      – На испанском – нет. Но английский – практически мой родной язык.

      – Хорошо. Дайте мне ваш билет и талоны на багаж.

      Эммануэль протягивает ей кожаное портмоне, выданное ей Жаном перед отлетом. Сильвана достает из него паспорт и протягивает его ей.

      – У вас нет солнцезащитных очков?

      – Я никогда их не ношу.

      – Тогда наденьте эти, прошу вас.

      Сильвана приподнимает свою легкую одежду. Эммануэль видит ее тело, затянутое в черную кожу и перехваченное на талии поясом с двойным рядом бронзовых чешуек. К этому поясу цепочкой прикреплена небольшая черная овальная сумочка, как у венецианских купцов, путешественников или художников эпохи Возрождения. Эммануэль вспоминает, что видела эти детали одежды на репродукциях итальянских картин. «Странно, – думает она, – никогда еще во всей моей карьере я не останавливалась в стране, где история и нравы так тесно переплелись на протяжении веков».

      – Там все возможно, – сказал ей однажды Марко, – но может также и ничего не случиться.

      – Постарайтесь остаться последней в очереди, – распоряжается Сильвана. – В любом случае, подождите меня там.

      «Куда она хочет, чтобы я пошла!» – раздраженно думает Эммануэль.

      Никакого тепла в этом приеме, никакой вежливости, даже самой банальной: неважно, что Эммануэль проделала длительный перелет, что ей хочется пить, что сказывается разница во времени… О, действительно, эта Сильвана отвратительна! Эммануэль наблюдает, как она большими шагами пересекает холл. У нее длинные ноги, также обтянутые в черное, кожаные ботинки того же

1

Тарквиний Великолепный — седьмой, и последний, царь Рима (534–509 гг. до н. э.). (Прим. ред.).