Восхождение царицы. Маргарет Джордж

миль вдоль одного из притоков Нила. Нам, конечно, следовало попросить разрешения отправиться в путь или, по крайней мере, кого-то уведомить. Однако ребяческое желание самостоятельности и стремление к приключениям таковы, что дети скорее умрут, чем признают свою слабость и попросят помощи и защиты у взрослых. Мысль о возможности в кои-то веки улизнуть от всех приводила меня в восторг.

      Конечно, все равно было необходимо подготовить себе алиби. Дядя Мардиана – Небамун, дворцовый служитель невысокого ранга – неохотно согласился взять нас, но только потому, что хотел сам навестить родственников в Мемфисе.

      Своему дворецкому (на самом деле он охранял меня) я сообщила, что собираюсь посмотреть на начавшийся разлив Нила, чей западный рукав находился милях в пятнадцати от города. Мой служитель счел это безопасным и не возражал. Остальные пятеро заговорщиков сообщили взрослым то же самое, и их также отпустили.

      На рассвете мы отправились в дорогу. Три царские колесницы по широкой улице Сома доставили нас к причалам озера Мареотис. Там уже царило оживление: рыбаки вернулись с раннего лова и разгружали добычу, а за ними дожидались своей очереди лодки, доставлявшие товары со всего Египта. Вино из виноградников Мареотиса и Дельты, финики, папирус, драгоценные сорта древесины, пряности из земель Пунт и Сомали, порфир из восточной пустыни, обелиски из Асуана – все это привозили к озерным причалам Александрии.

      Чтобы доставить нас в Мемфис, Небамун нанял суденышко – небольшое, но достаточно вместительное. Там имелось место для сна, ведь путь занимал несколько дней. Ветер в ту пору главенствовал северный, он дул против течения, что было нам на руку.

      Мы направили паруса на восток как раз на восходе солнца. Лик Ра, достославного светила, поднимался из окаймлявшей водную гладь зеленой щетины папируса и тростника. Ранний ветерок, поигрывая на воде, наполнил наш парус, и мы отплыли навстречу Ра.

      До дальней стороны озера, где каналы соединяются с Нилом, мы добрались уже ближе к вечеру. Лодочник бросил взгляд на небо и сказал, что нам следует бросить якорь, укрывшись на ночь среди камышей и огромных листьев кувшинок. Мы, разумеется, отнеслись к этому с горячим одобрением. Проснувшись посреди ночи, я услышала плеск воды, мягко ударявшей о борта лодки, шуршание стеблей папируса и крик ночной цапли где-то в зарослях. Во дворце на золоченой кровати мне никогда не спалось так хорошо.

      На рассвете с болота поднялись туманы, как будто ночные духи рассеялись, убоявшись явления лика Ра. В скором времени мы уже плыли по Нилу, точнее, по его так называемому Канопскому рукаву.

      В школе на уроках географии нас заставляли учить названия всех семи рукавов Дельты, и каждый образованный египтянин знал, что Канопский, Больбитинский, Себеннитский, Фатнитский, Мендесийский, Танитский и Пелузийский рукава отходят от основного русла Нила, как семь лепестков от черенка лотоса.

      Канопский рукав неширокий. С обеих сторон его