Анабиоз. Илья Бушмин

Мне звонили. Сказали, ты скандал устроил, – отец говорил устало, всем своим видом давая понять, как он смертельно устал от моих выходок и от меня самого. – Тебя чуть на 15 суток не посадили. Когда же тебе надоест нарываться. Почему ты не можешь жить как все нормальные люди.

      Дулкин, сукин сын.

      – Нормальные люди смотрят на свои телефоны и ждут чуда.

      – А ты, значит, воюешь против всех? Мир и все люди вокруг ничего плохого тебе не сделали. Вокруг нет врагов. Ты сам свой враг.

      Он не называл меня по имени. Я забыл, когда слышал последний раз «Леша» или хотя бы «Алексей» из его уст.

      Непроизвольно я снова вздохнул.

      – Батя, я только хочу понять, о чем мне пытался сообщить Сергей перед тем, как исчезнуть. Для меня это тоже важно. Он мой родной брат. Хочешь ты это признавать или не хочешь, суть не меняется.

      Отец поколебался. И отошел от двери.

      В нашей с Сергеем комнате, в которой мы жили, росли, спали, делали уроки и общались все эти годы, все было по-прежнему. Сергей съехал лишь пару месяцев назад. Его вещей было много. И я принялся рыться в них. Я знал, где что лежит. Его книжная полка с книгами. Сергей всегда много читал. Шкаф с его вещами. Из большинства он вырос, но мать не позволяла выбрасывать. Письменный стол с выдвижными ящиками, заполненными всякой всячиной.

      Отец пялился в одну точку, погруженный в свои тревоги. Мне было жалко старика. Интересно, было ли ему хоть когда-нибудь жалко меня. Или было вообще хоть что-то из чувств или эмоций, кроме усталого равнодушия. Я отогнал всю эту чушь и спросил, роясь в верхнем ящике стола:

      – Дулкин только на меня жаловался, или еще и по делу что-нибудь сказал?

      – Они ищут.

      – Это его слова?

      – Они разослали фотографии по всем городам. Фотографии с описанием.

      – Это называется ориентировки.

      – Тебе лучше знать.

      Я пропустил намек мимо ушей.

      А потом открыл второй ящик и нашел кольцо. Квадратная коробочка, обшитая атласной тканью. Я открыл ее. Внутри лежало тонкое красивое кольцо из белого золота. Я медленно опустился на старенькое компьютерное кресло, созерцая блеск благородного металла. Кольцо для Жени.

      – Не трогай, – подал голос отец.

      – Что?

      – Положи на место. Ты его не заберешь.

      В голосе отца послышалась решимость, похожая на угрозу. Меня как ледяной водой окатили. Знаете, можно осознавать, что ты неуклюжий, но, когда падаешь и ломаешь ногу – это все равно очень неприятный сюрприз. Так и здесь. Я давным-давно знал, каких мыслей обо мне отец, но слышать подобное последнему намеку было все равно за гранью понимания.

      – Ты сейчас серьезно?

      – Просто положи.

      Я так и сделал. Медленно. Чувствуя, как закипает злость.

      – П…ц, – произнес я, не сдержавшись. А ведь я никогда раньше не выражался при родителях. – Это перебор, батя. Это серьезный перебор. Ты думаешь… Ты думаешь, я пришел сюда, чтобы спереть что-нибудь? У собственного брата? За кого, б… дь, ты меня принимаешь?

      Отец