Суд в Нюрнберге. Советский Cоюз и Международный военный трибунал. Франсин Хирш

(Разумеется, эти слова полностью противоречили тому, что он внушал Молотову днем ранее.) Но 6 мая Джексон получил от Бернайса другой секретный документ, который вновь пробудил его беспокойство. Этот документ был выпущен американским правительственным Неофициальным политическим комитетом по Германии (который координировал планы Госдепартамента, Военного и Финансового министерств для американской зоны оккупации). В нем уточнялось, что с Германии будут взяты «репарации в натуральной форме», отчасти в форме труда, направленного на послевоенную реконструкцию. Далее в документе отмечалось, что будет использован «только труд осужденных военных преступников» или тех, для кого «в надлежащем порядке» установят принадлежность к гестапо (тайной полиции), СС (охранным отрядам) или СА (штурмовым батальонам)[155]. Джексон думал, что это лишь вызывает еще больше вопросов. Что значит «в надлежащем порядке»? Будут ли процессы над членами этих организаций открытыми или закрытыми? Если гестапо, СС и СА уже сочтены виновными, зачем вообще тратить время на суды?

      Джонсон из первых уст услышал, что смерть Рузвельта оставила американских политиков в затруднительном положении. Похоже, никто не знал, что конкретно Рузвельт пообещал Сталину в Ялте. В субботу 12 мая Джексон был на завтраке с участием нефтяного магната Эдвина Поли (Трумэн назначил его представителем США в Союзной комиссии по репарациям) и американского посла в СССР Аверелла Гарримана. Оба они были в Ялте. Джексон спросил их о намерениях Рузвельта. Гарриман уверял, что Рузвельт согласился только на формулировку «использование труда немцев», что можно истолковать как оплачиваемый труд. Он также сказал Джексону, что не только СССР хочет использовать труд немцев: он нуждается в пяти миллионах немецких рабочих, да и Франция потребовала два миллиона и англичане сказали, что возьмут «немного на короткое время». Разгневанный Джексон объявил, что не будет участвовать в «судебном спектакле»[156].

      Немедленно после завтрака Джексон написал для Поли меморандум с возражениями против записи немцев в трудовые бригады только за то, что они были членами нацистских организаций. Он предупредил, что даже хорошо контролируемая программа трудовых репараций «подорвет моральную позицию Соединенных Штатов». Он предсказывал, что скоро «из России просочатся» рассказы о жестоком обращении с подневольными работниками и в них будет «слишком много правды»[157]. 15 мая Джексон поделился своим мнением с Трумэном. Тот ответил благосклонно, но уклончиво. Затем он поговорил с главой УСС Уильямом Дж. Донованом («Диким Биллом»). Тот согласился, что весь этот проект репараций создаст впечатление, будто судебные процессы имеют целью лишь обеспечить победителей принудительным трудом. Джексон признал Донована (своего бывшего политического соперника в штате Нью-Йорк) ценным союзником и привлек консультантом в свою команду[158].

      Он также обсудил с Донованом советский подход к послевоенной юстиции. Они отметили, что советские

155

LOC-RHJ. B. 95. F. 5. Informal Policy Committee on Germany: Instructions for the U. S. Representative on the Reparation Commission, May 3, 1945.

156

Ibid. RHJ Diary, May 12, 1945.

157

Ibid. Memorandum for Edwin W. Pauley from Robert Jackson, n. d.; and Draft Statement on Labor Reparations, May 12, 1945.

158

LOC-RHJ. B. 95. F. 5. RHJ Diary, May 15, 1945; Waller D. Wild Bill Donovan: The Spymaster Who Created the OSS and Modern American Espionage. New York: Free Press, 2011. P. 324–325. О партнерстве Донована и Джексона см. также: Priemel K. C. The Betrayal: The Nuremberg Trials and German Divergence. Oxford: Oxford University Press, 2016. P. 72–74.