Лицей 2023. Седьмой выпуск. Ольга Шильцова

Вадим.

      Лестница, как и подобало дому того времени, навевала грустные мысли от сравнения с современностью. Перила из благородного дерева потемнели, но по-прежнему держали крепко. Окна на межэтажных площадках кое-где были инкрустированы цветным стеклом, частью потускневшим и потрескавшимся. По видимости, изначально витраж занимал окно полностью, но постепенно был заменен обычным стеклом.

      На полу лежала метлахская плитка со скошенными углами, делавшими ее восьмиугольной. На ступенях по бокам тускнели медные кольца для удерживания ковра, но ковра на лестнице, конечно, не было. Кованые балясины изгибались в форме цветов и устремлялись наверх. Модерн, мимоходом отметил Вадим. Вот это – парадная, с тоской подумал он, а нынешние… правы москвичи, подъезды.

      На шестом этаже Денис остановился. Извлек из кармана связку ключей, выбрал один – латунный, с большим плоским концом – и четырежды повернул в замке старой двери, обитой советским дерматином. Кое-где дерматин истерся, и сквозь него проглядывала вата.

      – Значица так, народ, – громко и внушительно, как подобает хозяину, произнес он, запустив людей внутрь. – Квартира бабушкина. Так что хрусталь не бить, бычки где попало не оставлять. Перед уходом все будет нужно убрать. Рил ток, плохо уберем – больше квартиру не получим.

      – А где бабушка? – спросил кто-то.

      – Изволили отбыть до завтрашнего дня в Гатчину, – ответил Денис, и Вадим в который раз подивился широте регистра и скорости переключения штилей.

      Вадим не помнил точно, кем была бабушка Дениса, и он любил Петербург за то, что география местожительства не диктовала социальный статус напрямую. Его бабушка могла быть женой академика – а могла быть младшим научным сотрудником. Могла в этой квартире родиться и, пережив или выжив соседей по коммуналке, отстоять фамильные метры – а могла въехать сюда уже в новом веке, с подачи заботливого сына-бизнесмена.

      …К четырем часам произошло чудо: тучи раздвинулись, термометр подтянулся на три с половиной перекладины, и Петербург преобразился. Он словно помолодел на два месяца, и будто бы даже на два часа почти севшее солнце подсвечивало облака, а через них – город. Только, казалось бы, улегшийся снег стремительно таял.

      На город опускался вечер. Это была та самая пора дня, когда любому живому человеку физически невыносимо быть здесь и сейчас, чувствовать своими плечами тяжесть неба. Не оттого, что оно слишком тяжелое – а оттого, что жмет слишком сильно. Вырос ты, и никогда больше не будешь маленьким, и этот неожиданно светлый и теплый осенний день не повторится.

      Вопреки обещаниям, никого из здесь присутствующих Вадим не знал или почти не знал. Это была сборная солянка самых разных людей с разных гуманитарных факультетов из круга общения Дениса. Впрочем, людей было до того много, что все довольно быстро разделились на кучки и разбрелись по комнатам.

      В квартире стоял равномерный гомон. Голоса, как у плохого звукорежиссера, наслаивались друг на друга, и можно было говорить, не стесняясь, что тебя будет слышно за несколько метров. Несмотря на запрет Дениса курить, дым уже