Воин забвения. Отравленный исток. Елена Счастная

враждебно, но ничего не говорили, лишь перешёптывались между собой. Кто-то удосужился крикнуть, что, мол, куда вы прётесь, ведь лагерь расходится. Кмети, ведущие коней только отшучивались, а то и огрызались.

      Лагерь и правда оказался теперь почти пуст. Дымили потухшие кострища, а люди тёмной вереницей устремлялись в сторону деревни. Тихо, почти скорбно. Млада прикрыла лицо Рогла краем плаща. Суровый вид кметей, а особенно могучего Медведя, загонял в обратно в глотки Рысям все вопросы. Вдалеке показался Хальвдан, смурной и явно не выспавшийся. Он покрасневшими глазами окинул всех пришедших, чуть дольше задержавшись на кметях и махнул рукой:

      – Кладите Рогла здесь…

      Подоспевший Зорен расстелил на земле у костра свой плащ, и Медведь осторожно уложил мальчишку на него.

      – Вы всё-таки притащили его сюда… – вздохнул за спиной Млады Ждан. – На ваше счастье здесь уже почти никого нет.

      Медведь выпрямился и повернулся к нему. Кажется, слишком долго они разглядывали друг друга. Ждан как-то съёжился, потускнел и в конце концов не выдержал – потупился.

      – Ну, здравствуй, братец, – хрипло, незнакомым голосом проговорил Медведь. – Давно не виделись. Посчитай с осени, когда ты наш род позором за клевету покрыл.

      – Я покрыл свой род позором не больше отца в своё время! – осклабился Ждан, но глянув на остальных, затих.

      Млада недоуменно обернулась на Хальвдана, но он только молча взял её за локоть и отвёл в сторону, оставив Ведану и Зорена хлопотать над Роглом, а братьев – разговаривать после долгой разлуки. Не зря тогда показался подозрительным тоскливый взгляд Ратибора, обращённый на старшего сына. Не хотел он распри между ними, а Млада невольно своим упрямством уберегла их от поединка.

      – Ты знал, воевода? – пробормотала она, не в силах отвести взгляда от Медведя, который будто бы вмиг сделался на несколько лет старше.

      – Знал. А ещё Бажан и Драгомир знали. Но Медведь просил нас никому об этом не говорить. Крепко он с Ратибором разругался тогда. Хоть и сын ему. Только Переславе не родной.

      – Бастард?

      Млада только догадалась о том, что Хальвдан кивнул.

      – Ты пойми, я тоже его не расспрашивал, – он помолчал и добавил: – Но как-то доводилось мне разговаривать с Ратибором. Он хотел, чтобы Медведь стал старостой после него, как придёт время. Только слишком рано оно пришло.

      Млада повернулась к Хальвдану и глянула снизу вверх. Его лицо было спокойно и задумчиво. Следы былой неприязни к Медведю полностью сошли с него. Сейчас в едва заметных складках у рта и между бровей читалась только усталость. И почему-то первый раз за всё время Млада ощутила радость от того, что с ней поехал именно верег. Радость далёкую, скользнувшую тенью где-то внутри за беспокойством о Рогле, за злостью на князя и саму себя. За призрачным страхом перед Корибутом, которого она даже никогда и не видела, но теперь ясно ощущала кожей его присутствие. Радость, казалось бы, незначительную и неуместную, но разлившую по сердцу лёгкое