Зона Севера. Двуединый. Андрей Буторин

зверя-то собака быстрее, чем ты, учует, – резонно заметила Олюшка.

      – Зверя бы заметил и Зан, он в инфракрасном диапазоне видит.

      – Вот, наверное, и увидел. А зверь затаился, потому и чучело не шевелится, выжидает.

      – Если это зверь, то у меня на него имеется «Никель», – перебросил Ломон на грудь автомат. – Но мне кажется, дело тут в другом. Короче, хватит спорить! Сидите и ждите. А я пошел. – И он вылез из вездехода.

      Для начала он крикнул:

      – Эй, Зан, ты чего застыл?

      Ответа ожидаемо не последовало. Мало того, кибер даже не шелохнулся, будто и правда застыл. Частью памяти Капона двуединый невольно вспомнил заржавевшего Железного Дровосека из детской книжки, который простоял в одной позе вроде как даже несколько лет. Но Ломон не собирался позволить своему «Дровосеку» так долго бездельничать, а потому немедленно приступил к действиям по его спасению. Правда, нужно было сначала побеспокоиться о том, чтобы не пришлось спасть и его самого. Или даже хоронить, если, конечно, останется что. Впрочем, похоронные мысли он тут же выбросил из головы и взялся за дело.

      Первым делом нужно было набрать камешков. Однако их еще пришлось поискать – а точнее, повыкапывать из-под мха. Наполнив ими карманы, сталкер срезал и ольховый прут, так что, приблизившись к Зану саженей на десять, стал не только водить перед собой прутом, но и через каждые пару шагов останавливаться и бросать вперед камешки. Что удивительно, и прут, и камни вели себя совершенно обычно даже и когда Ломон подошел к Зану вплотную. Он снова тщательно ощупал все перед собой прутом – ничего подозрительного. Бросил несколько камешков – почти прямо прямо под ноги, на полсажени дальше, еще на сажень дальше, чуть левее, правее – ничего. Камни падали так, как и положено падать камням при земном тяготении.

      – Что с тобой? – все же осмелившись наклониться вперед, заглянул двуединый в лицо Зана.

      Тот продолжал стоять неподвижно и молча – даже глаз не скосил в сторону сталкера. Создавалось впечатление, что кибер снова выключен. И стоило так подумать, как в голову пришла логичная мысль: Зан плохо зарядил свои аккумуляторы, не хватило, видать, мощности генератора. Но с другой стороны, кибер ведь продиагностировал себя после пробуждения и оценил свою работоспособность в девяносто шесть и одну десятую процента…

      Тут Ломон подумал, что хоть ломовские способности в нем и поугасли, но все же не потухли совсем. Уж находясь вплотную к разумному существу, он всяко мог хоть как-то уловить его мыслительную энергию. А он ее не… Хотя стоп!.. Двуединый напрягся, сосредоточился – и все-таки почувствовал исходящий от Зана мыслительный поток. Едва уловимый, но все же бесспорный. И скорее всего он не был слабым сам по себе – просто Ломон не обладал чувствительностью Лома. Но самое главное – Зан мыслил, а значит, он не выключился. «Я мыслю, следовательно, я существую…» Кто так говорил? Декарт? Неважно. Сейчас было куда важнее понять, почему в таком случае не шевелился кибер. Не заржавел же он и в самом деле – сам же все время твердил, что он не железный! И вообще нужно сначала вытянуть из этой ловушки Зана, а уже потом разбираться.

      Двуединый встал позади