.

отравить меня.

      – Дорогая, твой отец сам подписал себе смертный приговор, это сделала не королевская семья. Если бы он проявил преданность, то по-прежнему был бы с вами. Если бы он остался верным нам, то не умер бы как предатель.

      У меня сдавило грудь, и я собиралась ответить, но Эврен снова сжал мою ногу.

      – Кровь, которая течет в твоих венах, укрепит наше королевство и земли людей. Без твоей верности Кровавый двор легко вторгнется в Беззвездный мир, если пожелает. – Королева склонила голову и прищурилась, проверяя, как ее слова повлияли на меня. – Кто защитит твою мать, если вампиры решат отведать ее плоть?

      Ответа не последовало. Я с трудом могла дышать, не то что говорить.

      – Никто, моя дорогая. Тебя и твою мать защищали, потому что мы предложили эту защиту. Твой отец не понимал этого и не смог обеспечить тебе жизнь, которую подарили мы. Это был благородный шаг. Не забывай об этом.

      Мои руки задрожали на коленях, и я почувствовала, как к глазам подступили слезы, пока королева говорила о моем отце. Но я не позволила им увидеть ни слезинки.

      Я едва знала своего отца, не помнила даже его лица – я была слишком мала, когда его казнили, – но он боролся за меня, как никто другой. Одним поступком он показал больше любви, чем все остальные.

      – Выпейте вина. – Гаврил поднял графин и налил в мой бокал красную жидкость.

      Я впервые взглянула на него за все время. Он будто не слышал слов королевы, и меня это разозлило.

      – Прошу вас, – прошептал он, и его лицо смягчилось, когда наши взгляды встретились.

      В этот момент Эврен убрал руку, и хотя мне очень хотелось посмотреть на него, я не стала этого делать. Я медленно поднесла бокал к губам. Отпила больше горького вина, чем следовало, пока король говорил со своими советниками.

      Я не слышала ни единого слова – изо всех сил пыталась успокоить ярость внутри.

      Слуги начали разносить еду. Король рассмеялся над шуткой, а Гаврил положил кушанье на мою тарелку.

      Королева ответила королю, и мой взгляд метнулся к ней, но Гаврил заслонил обзор. Он подался вперед, коснулся рукой моей косы и прошептал: «Ешьте», так тихо, чтобы услышала только я.

      Нежность в его голосе застала меня врасплох и разозлила еще больше. Вчера во время обеда он вел себя как мать, но сегодня? В его взгляде читалась жалость ко мне.