Мама. Версия 1.0. Виктория Цой

ая «по-голландски» жирная селедка отливала серебром в белоснежной фарфоровой салатнице.

      Все, как ты любила, мама.

      Он проснулся рано, потянулся, и Марта зажурчала в ухо нежнейше: – Доброе утро, как спалось?

      Он, не отвечая, скинул ноги в тапочки, прошел в ванную и оттуда, с ртом, полным зубной пасты, крикнул: – Вторую!

      – Малера? – уточнила Марта.

      Он сплюнул голубую пену в белую раковину и проорал: – Ну!

      Марта добавила металла в голосе: – Извини, но я не умею читать мысли, это – отдельный кейс. Могу оформить! Всего пару биткоинов в год, беспроцентный кредит…

      – Поищи-ка письмо на почте, мне предлагали улучшенную версию тебя. Встроенная функция «не выношу мозг с утра».

      Марта невнятно зашипела, но тут же стихла, и через короткую паузу в утреннем сквозняке принялись заплетать затейливую вязь волшебные скрипки. Тревожные, неумолимо прекрасные, зовущие к свершениям.

      Он сел за стол. Марта налила из турки в чашку горячий кофе, пододвинула хлеб и нож, помигала неоновыми голубыми глазами, проверяя, все ли в порядке и уехала к плите жарить яичницу.

      Он намазал масло на хлеб, откусил. Странно. Продукты те же, что и при маме, но невкусно. Возможно ли это, если составляющие завтрака не изменились?

      – У меня депрессия? – спросил он.

      Марта живо откликнулась: – Биохимический анализ крови в порядке, двигательная активность не снижена, сон достаточный, аппетит хороший.

      Значит, нет. А удобно все же с Мартой.

      Он давно хотел ее купить, но мама была категорически против. Вскидывала бровь: «Две хозяйки в доме? Ты с ума сошел, сын?» – и он отступал, но было поздно. Мама седлала любимого конька и мчалась во весь опор по наезженной колее: – Лучше бы женился, хочется на старости лет внуков понянчить…

      – Мам, мне надо работать. – это был железный аргумент. Отец всегда им пользовался, когда не хотел обсуждать новости из жизни галактических звезд, их бесконечные свадьбы и разводы.

      Марта поставила на стол тарелку со шкворчащей яичницей. Он отломил кусок хлеба, помакал в горячий желток. Неа-, не то. У мамы было вкуснее.

      Ей нравилось ходить в последний в городе супермаркет, давно превратившийся в клуб «кому за 80». Старики бродили между полок, бросали в тележки банки и коробки, выстраивались к настоящей живой кассирше, а когда подходила очередь, принимались суетливо искать скидочные купоны, слушая выразительные вздохи за спиной.

      Вернувшись, мама выгружала продукты в холодильник, бормоча под нос: – Снова хлеб подорожал, совесть совсем потеряли, спекулянты проклятые.

      Он неоднократно предлагал оформить подписку на доставку, но мама отмахивалась – она должна все контролировать, иначе подсунут брак или несвежее.

      Он не говорил ей, что владелец супермаркета, хитрый лис, специально ставит на полки просроченные продукты, обеспечивая привычный прилив эндорфина старичкам, обнаружившим безобразие и принимающимся с удовольствием распекать хозяина, выходящего к ним с виновато опущенной головой.