Гаманчо (сборник). Наталья Пяткина-Тархнишвили

пупса, он выглядел удивительно уютным и милым. Негромкая музыка его баюкала, губы немного шевелились, его никто не тревожил и не торопил.

      «Имею жену босса», – думал Андрей в процессе соития. Шура Игнатьевна с готовностью приспособилась к условиям подсобки. Сначала они целовались, Андрей хватал её за грудь, она смеялась и дышала на него приятным запахом коньяка. «Знойная женщина, мечта поэта», – иронизировал про себя Андрей.

      Когда ехали обратно, все молчали. Было поздно, и каждый хотел домой. Андрей уезжал в Питер завтра днём, он хотел выспаться. Шура молча улыбалась, в темноте она могла улыбаться сколько угодно. Ей казалось, что она добилась своего и наконец-то у неё появился такой интересный любовник. Завтра она решила посетить магазин белья, чтобы прикупить что-нибудь головокружительное, для Андрюши… Он был страстным, нетерпеливым… Шура прикрыла глаза. Леонидыч мечтал о постели и зевал.

      Андрей возвращался домой на «Сапсане». Просмотрел бумаги, прикинул план рабочей недели. Подумал о Ларисе, отогнал мысль. Она была никакой, эта мысль о Ларисе, бесполая, тусклая, белая. Подумал о Васеньке, улыбнулся, вспомнил, что обещал ему купить космостанцию «Лего», написал сообщение сестре – через две недели у мамы с Куртом была годовщина свадьбы, надо было подготовиться. Посмотрел последние фотографии – новые интерьерные экспонаты, вазы деревянные, стеклянные, гигантские бамбуковые, керамическая плитка Versace, розовая и золотая, роскошный турецкий ковёр ручной работы, чёрный с золотом, за сто пятьдесят тысяч евро, Леонидыч с итальянцами в разноцветных галстуках, театр на Таганке, Леонидыч с Шурой Игнатьевной в галерее, знаменитая грудь Шуры в атласном вишнёвом лифчике, он успел её сфоткать в подсобке, при этом Шура шептала: «Будешь вспоминать меня, мой мальчик». Ещё фотка – её попа в стрингах с вишнёвым цветочком наверху. Андрей закрыл глаза и заснул… Настроение заметно улучшилось – ну хоть что-то интересненькое. Слово «пресно» Андрей не терпел.

      Аннушка была Принцессой. Так её с детства называл отец, владелец большого производственного холдинга, ранее, естественно, человек из партийной элиты города. Капитал его сформировался ещё в девяностые, и в двухтысячные его холдинг успешно процветал на ниве бывшего «золота партии».

      Аннушка засиделась в невестах. Ей было уже тридцать два. Она путешествовала по миру, ходила в театры, посещала выставки и музеи, одетая в гламурную этнику. Длинные вязаные платья, костюмы с меховыми опушками, цветные шали – Аннушка совершенно не пользовалась успехом у мужчин. В свою очередь, она, честно говоря, и не старалась кому-то понравиться. Обычно надменная, она казалась всем чванливой и неприступной. Родители искали ей жениха, искали давно, но ничего подходящего найти не могли.

      Не очень разбираясь в классической музыке, она тем не менее регулярно посещала Филармонию, формируя себе имидж высокоорганизованной,