Злой дух. Андрей Драченин

во дворе. Я ненадолго остановился, воспользовавшись тем, что Никитична озаботилась вопросом обеспечения полотенцами и убежала в избушку неподалеку, через огород – там они и жили с Нюркой, сдавая большой дом желающим провести время в деревенской тиши. Почти рядом текла спокойная речка, обещавшая рыбалку и купание, так что от постояльцев не было отбоя и летом.

      Так вот, пока хозяйка дала послабление со своей организационной суетой, я блаженно выдохнул и окинул взглядом окрестности. Солнце ярко светило, а воздухе, вопреки ожиданиям южан, пощипывал морозной остротой. Сугробы блестели, ёлки за околицей стояли припудренные инеем, в небо тянулись вырастающие из засыпанных снегом крыш серые ленты дыма.

      Взгляд мой от созерцания округи опустился к играющей Нюрке. Та возилась с тряпичной куклой: катала её на маленьких санках. Видимо почувствовав внимание, она посмотрела в мою сторону. Глаза у меня вдруг заслезились, непроизвольно прищурились: облик девочки поплыл, сверкая бликами, словно я прямо глянул на солнце или мелкая проказница пустила в меня его отблеск осколком зеркала. Я напряжённо заморгал, но тут нечто тёмное надвинулось, перекрыв слепящее сияние и в руки ткнулся ворох чего-то на ощупь ворсистого, застывшего жестковатыми листами. Когда перед глазами разъяснилось, стало понятно: Никитична вернулась с охапкой пахнущих морозом полотенец.

      – На вот, подсоби. В избе на верёвочку повесь – дойдут у печки, а то после стирки на дворе вымерзали, – сказала она, всучив мне принесенное. Смотрела в этот момент как-то пристально, будто встревожено. Слегка озадаченный я отправился выполнять поручение. Попутно ещё раз глянул на Нюрку: да вроде ничего блескучего: так, сидит худенькая девчонка, с игрушкой возится.

      «Похоже от наста засвет поймал, вот и показалось», – объяснил я себе. Когда опять вышел во двор, девочки там уже не было, а Никитична громыхала чём-то в бане. Я пожал плечами и пошёл дальше осваиваться.

      А занесло меня в это удалённое от цивилизации место по следующей причине: решили мы с друзьями Новый год небольшой компанией встретить без городской суеты, всех этих криков и взрывов на улице. Громкого и активного общения с людьми нам всем хватало на работе. Порешали взять несколько дней в счёт отпуска и укатить в одну деревню – Серёга где-то адрес нарыл: дом, баня, лес. Можно и на лыжах пробежаться, и горка с санками наверняка найдётся. Даже с удочкой посидеть есть где над лункой. Красота! Ну а чтоб не суетиться бестолково всей этой толпой привыкших самостоятельно принимать решения людей, я решил заехать на денёк пораньше: разведать что? как? подготовить всё. Решил и рванул прямо с раннего утра на своей старенькой, но не подводившей зимой Хонде. К обеду приехал и всё закрутилось.

      Марфа Никитична наконец ушла, тщательно убедившись, что я всё понял по комплектации и технике безопасности в эксплуатации вверенного имущества. Ну а я решил, пока дом медленно, но верно набирал тепло, пополнить запасы колотых дров. Их было полно в сарае, однако хотелось размяться, да и занять себя чем-то было нужно. Почитать, если что, и вечером успею.

      Взяв под навесом неплохой тяжелый топор, подступил к куче заснеженных чурок. Первая пошла не очень, потом потихоньку втянулся так, что даже нервно дёрнулся, когда сзади громко окликнули:

      – Паря, никак с города в нашу мухосрань?! – у забора стоял, расслабленно опершись на верхушку штакетника, хитровато улыбающийся мужичок в изрядно замызганном синем пуховике и сдвинутой на затылок вязанной, такого же цвета, шапке. Всё лицо его, скомканное складками и морщинками, напоминало облик весёлого гнома из какой-нибудь сказки.

      – Да вот, решили от суеты городской у вас спрятаться, – ответил я.

      – Что есть, то есть, тишина тут – гробовая. Да и правильно так, по-тихому, без ферверков всяких: он ведь яркостей не того, не любит. А по мне и так хорошо: стакан выпил да к бабе под бочок, если есть к какой. Ну а нет – можно и второй, да третий: по здоровью, в обсчем. Смекаешь, о чем я, паря? – пустился в смутные рассуждения мужичок.

      – Э-э, не понял: кто не разрешает? – уточнил я, озадаченный неопределенной отсылкой «он». Председатель что ль какой или, как там ещё бывает, староста? Дак сейчас поди и нет такого. И в смысле – по-тихому? Тусить прям с размахом не собирались, но и как мыши сидеть – стакан и под бочок, – тоже не планировали. Девчонки у нас звонкие: как начнут ржать. Да и мы с Серёгой это дело любим – Саня-то так, он больше молчун.

      – А, дак ты совсем не местный? Думал, мож к тётке али бабке прикатил… Ну-у, тады… Ладно, пойду я, паря, а то чей-то заболтался, точно делов нет. Давай, пока, – неожиданно скомкал разговор мужичок и побрёл восвояси, оставив меня с некоторым не совсем осознаваемым, но неприятным осадочком. Его я, правда, отодвинул, опять за колун взялся, а то уж замерзать начал, выслушивая загадочные речи.

      Примерно часам к шести в целом всё было готово: дом неплохо прогрелся, дров я наколол в запас, воды еще натаскал из проруби с прицелом на завтрашнюю баню и даже мясо на шурпу поставил потихоньку томиться в большом чугуне в горниле русской печки. Осталось дождаться своих: Серёга с Маринкой, Саня с Наташкой и моя Светка должны были подтянуться на следующий