Воин забвения. След бури. Елена Счастная

не доверишь больше никому, и пути обратно нет. Слишком далеко она зашла в своём желании избавиться от соперницы, хоть все вокруг убеждали её, что Млада соперницей ей быть не может. Теперь Геста пойдёт, куда бы ни было сказано, заплатит столько денег, сколько понадобится, лишь бы от воительницы, виновницы её ночных кошмаров, не осталось ни единого воспоминания.

      Последний раз пробежав по строчкам взглядом, Геста бросила записку в очаг.

      Весь вечер до следующего дня она не находила себе места, придумывая и повторяя мысленно, что скажет Зархане. Как это случится? Как долго нужно будет ждать встречи с арияш? И не придётся ли идти в «Одноглазую ворону» снова? А может, убийца будет дожидаться её вовсе в другом месте? Никогда в своей жизни она не видела настоящего арияш, а разного рода толки о них казались всего лишь небылицами. Но как послушаешь, лучше бы и не слушал вовсе. Оказывается, кто угодно мог настолько легко принять смерть от их руки, что даже не успевал ничего понять. И порой эта смерть выходила очень скверной.

      Тора, глядя на метания Гесты, пыталась выспросить, что привело её в такое беспокойство, но та только отмахивалась. Запретить служанка ей ничего не сможет, а вот изрядно утомить причитаниями – запросто.

      Днём, когда утренняя суета в доме улеглась, уступив место полуденной вялости, Геста позвала к себе Малушу и взялась за вышивку новой рубахи – в конце концов, может, она всё-таки пригодится. Ворожея подивилась, что предыдущая куда-то подевалась, но выспрашивать ни о чём не стала. Она злилась на Гесту, постоянно делала замечания, восклицая, что узоры, выходящие из-под её руки, никуда не годятся. Но та, погрузившись в свои мысли, не обращала внимания на ворчание Малуши.

      Наконец дождавшись, когда Тора выйдет из светлицы, Геста обратилась к ворожее:

      – Малуша, я хочу, чтобы ты сегодня помогла мне.

      Та подняла взгляд от вышивки.

      – Что я должна сделать? И почему я, а не Тора?

      – Потому что Торе лучше об этом не знать. Ты дашь мне одно из своих платьев и останешься вместо меня в комнате. Мне нужно будет уйти на время, чтобы этого никто не заметил.

      Малуша долго и внимательно разглядывала лицо Гесты, а затем снова склонилась над пяльцами:

      – Кажись, что-то нехорошее ты задумала, княгиня… – осторожно проговорила она, вытягивая нитку. – А коли меня наказать за это вздумают? А то и вовсе выгонят взашей?

      – Я тебя не просила рассуждать о моей просьбе. Ты сделаешь, как я скажу, и всё! – Геста отбросила в сторону рубаху и со злостью уставилась на невозмутимо продолжающую вышивать Малушу.

      Та, почувствовав негодование, вздохнула и тоже отложила рукоделие.

      – А ежели моя одёжа будет тебе широка? – она, приподняв бровь, оглядела Гесту с головы до пят.

      Та нахмурилась, но удержалась от гнева, только едко заметила:

      – Ничего, переживу. Так меньше буду похожа на себя, а больше – на замызганную деревенщину.

      Малуша заметно ощетинилась на прозрачный намёк. Однако натянуто улыбнулась и кивнула.

      – Хорошо,