Крейсера. Валентин Пикуль

достаточно, если разрыв и случится, то прежде последует официальное объявление войны…

      В эти дни на бригаде крейсеров Владивостока появился ее начальник Рейценштейн, за которым мичман Житецкий таскал такой разбухший портфель, будто в его недрах уместились все вопросы войны и мира. Панафидин спросил приятеля:

      – Чего хорошего, Игорь?

      – Пришло время перекрашиваться.

      – В какой колер?

      – Очевидно, в зеленовато-серый…

      Начался срочный аврал, и Владивосток – тысячами окон и глаз – издали наблюдал, как прекрасные «белые лебеди» быстро превращаются в серые и строгие тени. Было неясно, о чем Рейценштейн беседовал с командирами крейсеров, но многие видели в его руках книгу лейтенанта Н. Н. Хлодов–ского «Опыт тактики эскадренного боя», только что выпущенную в Петербурге.

      – До чего мы дожили? – гневался он. – Куда же, черт побери, смотрела цензура? Какой-то лейтенант осмеливается поучать нас, заслуженных адмиралов. Какая распущенность…

      Этот выпад против старшего офицера «Рюрика» вызвал недовольство каперангов, и Трусов вступился за Хлодов–ского:

      – Не пойму причин вашего гнева, Николай Карлович, паче того, выводы моего старшего офицера Хлодовского смыкаются с мнениями адмирала Макарова. Не лучше ли нам, готовя корабли к войне, обсудить деловые вопросы. В частности, о запасах угля, об изъятии с крейсеров всякого дерева…

      Стемман с удовольствием объявил Панафидину:

      – Ну, Сергей Николаевич, пришло время списать вашу виолончель на берег, как непригодную для корабельной службы.

      – А куда ж я дену ее? – обомлел Панафидин. – Инструмент старый, цены ему нету… ведь это же «гварнери»!

      На лице Стеммана читалось явное злорадство.

      – Не знаю, не знаю, – вздыхал он, вроде сочувствуя. – Но еще не встречал я такого музыканта, который бы сознался, что его инструмент соорудил слесарь Патрикеев… даже в одесских шалманах играют на скрипках Страдивари!

      Матросы утешили Панафидина тем, что на крейсере полно всяких закоулков, о которых даже главный боцман не знает:

      – Только не теряйте хладнокровия! Спрячем так, что и жандармы не сыщут. Будет вашей виолончели и тепло и сухо.

      Утром на вопрос Стеммана мичман отозвался:

      – Нету виолончели! Хотя, честно говоря, рояль в кают-компании даст больше жару, нежели мой несчастный «гварнери»…

      Офицеры «Богатыря» завели скучнейшую беседу о начавшемся падении курса русского рубля. Недоумевали:

      – Верить ли, что за наш рубль дают уже полтину?

      ………………………………………………………………………………………

      С этим же вопросом Панафидин навестил своего ку–зена.

      – Увы, – отозвался Плазовский, – получается как у Салтыкова-Щедрина: это еще ничего, если в Европе за рубль дают полтину, будет хуже, если за рубль станут давать в морду!..

      – Похоже, что война неизбежна, Даня?

      – Похоже.