Стихотворения и поэмы для 11 класса. Владимир Высоцкий

нье,

      Панихидный справляя пляс.

      Скоро, скоро часы деревянные

      Прохрипят мой двенадцатый час!

      «Не жалею, не зову, не плачу…»

      Не жалею, не зову, не плачу,

      Все пройдет, как с белых яблонь дым.

      Увяданья золотом охваченный,

      Я не буду больше молодым.

      Ты теперь не так уж будешь биться,

      Сердце, тронутое холодком,

      И страна березового ситца

      Не заманит шляться босиком.

      Дух бродяжий, ты все реже, реже

      Расшевеливаешь пламень уст.

      О, моя утраченная свежесть,

      Буйство глаз и половодье чувств.

      Я теперь скупее стал в желаньях,

      Жизнь моя? иль ты приснилась мне?

      Словно я весенней гулкой ранью

      Проскакал на розовом коне.

      Все мы, все мы в этом мире тленны,

      Тихо льется с кленов листьев медь…

      Будь же ты вовек благословенно,

      Что пришло процвесть и умереть.

1921

      Русь советская

      А. Сахарову

      Тот ураган прошел. Нас мало уцелело.

      На перекличке дружбы многих нет.

      Я вновь вернулся в край осиротелый,

      В котором не был восемь лет.

      Кого позвать мне? С кем мне поделиться

      Той грустной радостью, что я остался жив?

      Здесь даже мельница – бревенчатая птица

      С крылом единственным – стоит, глаза смежив.

      Я никому здесь не знаком.

      А те, что помнили, давно забыли.

      И там, где был когда-то отчий дом,

      Теперь лежит зола да слой дорожной пыли.

      А жизнь кипит.

      Вокруг меня снуют

      И старые и молодые лица.

      Но некому мне шляпой поклониться,

      Ни в чьих глазах не нахожу приют.

      И в голове моей проходят роем думы:

      Что родина?

      Ужели это сны?

      Ведь я почти для всех здесь пилигрим угрюмый

      Бог весть с какой далекой стороны.

      И это я!

      Я, гражданин села,

      Которое лишь тем и будет знаменито,

      Что здесь когда-то баба родила

      Российского скандального пиита.

      Но голос мысли сердцу говорит:

      «Опомнись! Чем же ты обижен?

      Ведь это только новый свет горит

      Другого поколения у хижин.

      Уже ты стал немного отцветать,

      Другие юноши поют другие песни.

      Они, пожалуй, будут интересней –

      Уж не село, а вся земля им мать».

      Ах, родина! Какой я стал смешной.

      На щеки впалые летит сухой румянец,

      Язык сограждан стал мне как чужой,

      В своей стране я словно иностранец.

      Вот вижу я:

      Воскресные сельчане

      У волости, как в церковь, собрались.

      Корявыми, немытыми речами

      Они свою обсуживают «жись».

      Уж вечер. Жидкой позолотой

      Закат обрызгал серые поля.

      И ноги босые, как телки под ворота,

      Уткнули по канавам тополя.

      Хромой красноармеец с ликом сонным,

      В воспоминаниях морщиня лоб,

      Рассказывает важно о Буденном,

      О том, как красные отбили Перекоп.

      «Уж мы его – и этак и раз-этак, –

      Буржуя энтого… которого… в Крыму…»

      И клены морщатся ушами длинных веток,

      И бабы охают в немую полутьму.

      С горы идет крестьянский комсомол,

      И под гармонику, наяривая рьяно,

      Поют агитки Бедного Демьяна,

      Веселым криком оглашая дол.

      Вот так страна!

      Какого ж я рожна

      Орал в стихах, что я с народом дружен?

      Моя поэзия здесь больше не нужна,

      Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.

      Ну что ж!

      Прости, родной приют.

      Чем сослужил тебе, и тем уж я доволен,

      Пускай меня сегодня не поют –

      Я пел тогда, когда был край мой болен.

      Приемлю все.

      Как есть все принимаю.

      Готов идти по выбитым следам.

      Отдам всю душу октябрю и маю,

      Но только лиры милой не отдам.

      Я не отдам ее в чужие руки,

      Ни