О пользе женского визга. Ирина Мясникова

я просто рядовая звезда экрана.

      – К делу. – Нина нетерпеливо глянула на часы, внезапно почувствовав, что зверски голодна.

      – К делу! Тут, понимаешь, вокруг меня какая-то возня началась непонятная. В смысле, завистников у меня вагон. И тайных, и явных. Ну, ты знаешь. Я ведь человек искусства…

      – Знаю, знаю. Хорошо, что ты хоть не в балете. Балет – это вообще жесть. Среди вас, людей искусства, разборки почище бандитских происходят.

      – Ты права, но я бы сказал, поизощрённей. С выдумкой и изяществом.

      – Ничего себе изящество, кислотой в лицо…

      – Ну, это уже последняя фаза. Надеюсь, до такого дело не дойдёт.

      – А до чего дойдёт?

      – Пока не знаю, но кто-то под меня копает. Даже следят иногда. Постоянно следить, видимо, гонорары не позволяют. – Карасёв злорадно ухмыльнулся. Уж ему-то гонорары наверняка позволяли установить за кем-нибудь круглосуточное наблюдение.

      – А я тут при чём?

      – Формально ты моя жена.

      – Я сниматься в глянцевой порнографии не буду, и телевизионщикам твоим сегодня пинка под зад дала.

      – Каким телевизионщикам? – На лице Карасёва было написано искреннее удивление. Хотя, на то он и преуспевающий актёр, чтобы врать не моргнув глазом.

      – Сегодня припёрлись, сказали, что с Первого канала, ну, Алла их, разумеется, пустила. Любит она телевидение. Доверчивая.

      – Удостоверения-то она хоть посмотрела? Вдруг они ни с какого не с Первого канала. – Карасёв явно испугался и проявил невиданную сообразительность. Значит, его действительно припёрли к стенке.

      – Удостоверения я посмотрела. Таких удостоверений пачками на ксероксе цветном печатать можно. Вот я этих товарищей и выгнала. Вдруг они эти, которые про тайны звёзд всё знают.

      – Спасибо, Нинка! Я всегда говорил, что ты самая умная. Но ты же им не ляпнула, что последний раз меня видела год назад?

      – Нет, конечно. Когда я чего ляпала? Сказала, что видела тебя утром, но ты про визит телевидения ничего мне не сообщил.

      – Золотце ты моё! – Карасёв обежал вокруг стола, взял Нину за руку, наклонился и легонько её поцеловал. Было приятно. Наверное, так он целует ручки барышням, когда изображает на сцене героя-любовника.

      – Я золотце. – Нина отдёрнула руку. – Но даже и для Первого канала сниматься не хочу!

      – И не надо! Я же тебя ни о чём таком не прошу. – Карасёв уселся на место.

      – А о чём же ты просишь?

      – Не говори никому, что у нас брак уже сто лет как фиктивный.

      – А то, что? Какая разница? Кому от этого тепло или холодно?

      – Есть разница! Решат ещё, что я гей, и разнесут на всю страну.

      – А ты правда гей? – Надо же, она ведь всегда подозревала, что с ним что-то не так.

      – Нин, да тебе-то какая разница?

      – Значит, гей! Так я и знала. – Нина тяжело вздохнула и сочувственно поглядела