Трактир жизни. Иннокентий Анненский

музыки мечты, еще не знавшей слова…

      О, дай мне только миг, но в жизни, не во сне,

      Чтоб мог я стать огнем или сгореть в огне!

      Трилистник ледяной

      Ледяная тюрьма

      Пятно жерла стеною огибая,

      Минутно лед туманный позлащен…

      Мечта весны, когда-то голубая,

      Твоей тюрьмой горящей я смущен.

      Истомлена сверканием напрасным,

      И плачешь ты, и рвешься трепеща,

      Но для чудес в дыму полудня красном

      У солнца нет победного луча.

      Ты помнишь лик светила, но иного,

      В тебя не те гляделися цветы,

      И твой конец на сердце у больного,

      Коль под землей не задохнешься ты.

      Но не желай свидетелям безмолвным

      До чар весны сберечь свой синий плен…

      Ты не мечта, ты будешь только тлен

      Раскованным и громозвучным волнам.

      Снег

      Полюбил бы я зиму,

      Да обуза тяжка…

      От нее даже дыму

      Не уйти в облака.

      Эта резанность линий,

      Этот грузный полет,

      Этот нищенски синий

      И заплаканный лед!

      Но люблю ослабелый

      От заоблачных нег –

      То сверкающе белый,

      То сиреневый снег…

      И особенно талый,

      Когда, выси открыв,

      Он ложится усталый

      На скользящий обрыв.

      Точно стада в тумане

      Непорочные сны –

      На томительной грани

      Всесожженья весны.

      Дочь Иаира

      Слабы травы, белы плиты,

      И звонит победно медь:

      «Голубые льды разбиты,

      И они должны сгореть!»

      Точно кружит солнце, зимний

      Долгий плен свой позабыв;

      Только мне в пасхальном гимне

      Смерти слышится призыв.

      Ведь под снегом сердце билось,

      Там тянулась жизни нить:

      Ту алмазную застылость

      Надо было разбудить…

      Для чего ж с контуров нежной,

      Непорочной красоты

      Грубо сорван саван снежный,

      Жечь зачем ее цветы?

      Для чего так сине пламя,

      Раскаленность так бела,

      И, гудя, с колоколами

      Слили звон колокола?

      Тот, грехи подъявший мира,

      Осушавший реки слез,

      Так ли дочерь Иаира

      Поднял некогда Христос?

      Не мигнул фитиль горящий,

      Не зазыбил ветер ткань…

      Подошел Спаситель к спящей

      И сказал ей тихо: «Встань».

      Трилистник вагонный

      Тоска вокзала

      О канун вечных будней,

      Скуки липкое жало…

      В пыльном зное полудней

      Гул и краска вокзала…

      Полумертвые мухи

      На забитом киоске,

      На пролитой известке

      Слепы, жадны и глухи.

      Флаг линяло-зеленый,

      Пара белые взрывы,

      И трубы отдаленной

      Без отзыва призывы.

      И