Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы. Диана Гэблдон

Каллодене, хайлендеры припрятали французское золото. Другие уверяли, что Карл так и не получил сокровища и золото было спрятано на всякий случай в какой-то пещере на северо-западном побережье, неподалеку от места, где его сгрузили с французских судов.

      По мнению одних, тайна золота канула в Лету, так как владевшие ею погибли в битве при Каллодене, а некоторые заявляли, что некое семейство горцев прекрасно знает, где спрятан клад, но никогда не откроет этого из верности данному слову. Так или иначе, никто золото не нашел. Пока.

      Французский Грея не слишком беспокоил, он, успевший побывать на континенте с походом, говорил на этом языке довольно прилично, но вот варварское наречие хайлендеров было недоступно ни ему, ни его офицерам. Пожалуй, лишь сержант Гриссом понимал несколько слов, наученный шотландской нянькой.

      Деревенским майор не доверял: а что, если и вправду пришелец говорит о сокровище? Французское золото! Нет, разумеется, золото должно перейти короне, но находка могла стать для самого Грея чрезвычайно полезной. Без сомнения, подобная удача – обнаружение почти легендарного клада – откроет ему путь из ссылки в Ардсмьюире в столицу, к цивилизации: ни опала, ни немилость не смогут противостоять волшебному сиянию французского золота.

      Грей сжал зубами кончик пера и нечаянно его откусил. Вот дьявол! Разумеется, нельзя обращаться за помощью ни к деревенским, ни к офицерам. Значит, придется идти на поклон к заключенным. Пожалуй, только их можно привлечь без риска, поскольку узники не смогут воспользоваться узнанным в личных целях.

      Хм, загвоздка! По-гэльски говорят все из них, английский известен многим, но по-французски говорит лишь один заключенный.

      «Он образованный человек», – всплыл в памяти голос полковника Кварри.

      – Проклятье! – пробормотал Грей.

      Однако делать было нечего: Эллисон сообщил, что больной при смерти, и времени на раздумья не оставалось. Майор выплюнул перо и крикнул:

      – Бран!

      В дверь сунулся встревоженный капрал.

      – Да, сэр?

      – Приведи заключенного по имени Джеймс Фрэзер. Живо.

      Начальник тюрьмы возвышался над тяжелым дубовым столом, как над крепостью, которой тот в каком-то смысле был. Потными руками Грей оперся на гладкую столешницу, а в его шею врезался белый краешек тугого воротничка мундира.

      Горели все имевшиеся свечи, и в кабинете было светло, словно днем. Дверь отворилась, и в комнату, звеня цепями, вошел узник. Сердце майора застучало еще сильнее. Пару раз ему уже приходилось видеть Фрэзера во время поверок во дворе (рыжая шевелюра и могучий рост не позволяли ошибиться), Джону Грею не выпадала возможность увидеть его лицо вблизи.

      Фрэзер выглядел по-другому, не так, как тогда. Это стало для майора и облегчением, и в то же время потрясением: он помнил гладко выбритое лицо и взгляд, то угрожающий, то насмешливый. Однако теперь перед ним предстал человек с короткой бородой, державшийся хоть и с опаской, но спокойно. В знакомых Грею темно-голубых глазах не промелькнуло никакого узнавания. Арестант молча