Инь-ян. Красные крылья. Евгений Щепетнов

первым помощником. Я долго думал – помнишь, целую неделю? А потом решился. И все эти годы, что мы вместе, я пытался направлять тебя, советовать правильные вещи, я думал, что все изменится. Но ничего не менялось. Тебя уже не привлекает торговля, тебе хочется лишь грабить, убивать, а еще – писать свои стихи, ты ведь мнишь себя завзятым поэтом! Я хотел тебе сказать по возвращении из Эорна, что это мой последний рейс. Что я ухожу от тебя и хочу, чтобы ты выделил мне мою долю.

      – Почему раньше не говорил? – Голос капитана был холоден, как лед.

      – Время, видимо, не пришло. Теперь, когда мы можем больше друг друга не увидеть, – решился, друг.

      – Друг? Друг… странно звучит, да. Отвык я как-то от этого слова. Ты учил меня, да, вот только не научил, как выжить, если весь мир против тебя, а от твоих действий зависит жизнь десятков людей. Ты высказался, да? Закончил? Так и я тебе скажу. Твой пай? Да, если выберемся, ты его получишь. Но скажи по совести, был бы он таким большим, если бы не я? Если бы не мои приказы, не мои идеи, если бы я не был бесчестным с чужими и честным со своими? Когда ты брал деньги, тебя не очень-то интересовало, что у меня на душе и как мне дались эти решения. А теперь, когда пошла полоса неудач, ты тут же начал меня упрекать? Друг… Не друг ты мне, похоже. Никто. Подчиненный. И если мы выберемся, ты не останешься на моем корабле больше, чем это необходимо. Мне не нужны те, на кого я не могу положиться. Ты стал много пить, ты допускаешь огрехи в работе. Я спускал тебе ошибки, за которые другой получил бы у меня плетей. Но тебе, старому другу, все сходило с рук. И ты меня упрекаешь? Молчи. Ты все сказал. Этого достаточно.

      На мостике стало тихо. Дыхание двух людей, плеск, шум рассекаемой кораблем воды, ветер, посвистывающий в снастях.

      Капитан, который сам вел свой корабль, посмотрел на берег, темнеющий слева, потом перевел взгляд на небо и нахмурился – небо, затянутое тучами, стало очищаться, и между облаками выглянула ясная, сочная луна, будто огромный факел осветившая и бухту, и массивную крепость белого камня, нависшую над причалами порта.

      – Не успели, – досадливо выдохнул капитан и, недолго помолчав, приказал: – Готовь людей к бою. Придется уходить с шумом, мы сейчас как на ладони.

      Помощник молча кивнул и быстро слетел по лесенке вниз, почти не касаясь ступеней ногами. Капитан проводил его мрачным взглядом и подумал о том, что, когда человек поднимается наверх, достигает успеха, все меньше у него остается друзей и все более тяжелые, неприятные решения он должен принимать. Особенно в отношении тех, кто его предал. Хуже предательства нет ничего – если предают тебя, конечно.

      Капитан грустно усмехнулся, и вдруг перед его глазами встало лицо дяди – тот задыхался, держась за горло, и, с трудом преодолевая паралич, хрипло выговорил: «Тыии?! Подлец! Я ведь тебя любил! Как ты мог?!»

      «Как, как… Есть обстоятельства, которые выше нас», – мог сказать ему капитан. Но не сказал. Зачем? И так