Книга скворцов. Роман Шмараков

входить ему с войной в Италию или нет, какой-то человек дивной красоты сидел на берегу и играл на свирели, а когда его обступили воины, вырвал у одного трубу, протрубил поход и, кинувшись в реку, поплыл к другому берегу. Что до призраков, предвещающих смерть, то император Пертинакс за три дня до смерти видел в воде человека, который бросался на него с мечом. В царствование Антонина некто, ведя осла в поводу, вошел во дворец и бродил по переходам, приговаривая, что ищет императора, когда же его взяли под стражу и отправили к Антонину, сказал, что он отправлен к одному императору, но придет уже к другому: близ Капуи он пропал, словно растворился, Антонин же был застигнут убийцей, когда отошел справить нужду.

      Госпиталий сказал:

      – Я читал, что при Гелиогабале некто, называвший себя Александром Македонским и похожий на него лицом и платьем, появился на берегах Дуная и прошел всей Мезией и Фракией в обществе четырехсот человек, с коими он пировал, причем эти люди были одеты в оленьи шкуры и несли жезлы, увитые плющом, словно вместе с Вакхом завоевали Индию и теперь празднуют. Всюду привлекая внимание и никому не причиняя вреда, этот человек добрался до Халкидона, что ныне отбит греками у французов, и там, на морском берегу, совершил какие-то обряды, похоронил деревянную лошадь и исчез. Те, кто был в ту пору во Фракии, считали, что и кров и пища предоставлялись ему за счет государства и ни один воин, ни прокуратор, ни правитель города не осмеливались противиться этому страннику словом или делом, но расступались и давали ему делать, что заблагорассудится. Хорошо ты сказал, брат Петр, о страхе, что он садовник, выращивающий из ничего. Хотя и говорят, что из всех прекрасных дел особенно хороши те, что делаются для умершего, однако мне кажется дурным знаменьем для государства, если люди, наделенные властью, не решаются перечить призраку, идущему хоронить деревянную лошадь, но дают ему еду, постель, лучшее место у огня и вообще выказывают свою распорядительность в отношении пустого обличья. Когда гирканская тигрица гонится за охотником, укравшим детенышей из логова, он бросает зеркальный шар, и она замирает, обвороженная своим отражением, и ходит вокруг него, а ловец скачет прочь: так и эти люди видели в своем постояльце тем больше, чем прозрачней он был. Но продолжай, будь добр, и скажи, что еще ты помнишь.

      V

      Но тут Фортунат сказал:

      – Неужели и правда там был Фавн? Мне не доводилось слышать никого, кто бы сталкивался с подобным, хотя многие клялись, что их кум или кто-то из его знакомых знавал человека, похвалявшегося такой встречей, так что фавны или сатиры выходят вроде дальней родни, о которой всю жизнь слышишь и никогда не встречаешь, хоть она и живет где-нибудь в Мулинелле. Или в древности они не так чурались людей?

      Келарь отвечал:

      – К таким кумовьям прибавь и книги древних авторов, весьма словоохотливые, лишь дойдет до этого