Вокруг трона. Казимир Валишевский

Петром III, он пытался спасти для него престол. Екатерина не стала мстить ему, но также и не подумала возвратить ему командование войсками. Она не желала вверять этого поста немцу, притом восьмидесятилетнему старику. Она отправила его в Ревель, где и воспользовалась его инженерными познаниями. По-видимому, он удовлетворился этим и писал «своей благодетельнице» письма, поражающие вдохновением и богатством льстивой фантазии:

      «Вы знаете, Милостивейшая Монархиня, что я к Вашему великому имени прибавлю эпитеты:

      Императрица-миротворица.

      Царица знания.

      Восстановительница народного процветания.

      Спасение и услаждение народов.

      Изумление вселенной.

      А для меня, по преимуществу – моя звезда и утреннее светило.

      Никогда я не просыпаюсь, чтобы сияние Вашего Величества не озаряло радостью мою душу».

      Тут скобка:

      «Не доверяйте никому, Ваше Величество, постройку Ладожского канала, никому, кроме меня».

      Затем, снова начинаются дифирамбы:

      «Никогда не видал я картины более восхитительной, как та, на которой я могу восторгаться героическими и божественными свойствами Вашего Величества:

      Какое прилежание к делам государственным!

      Какая проницательность!

      Какая верность в суждениях!

      Какая быстрота в преподании наставлений Сенату!

      Какая кротость!

      Какая ровность характера!

      Какая величественная осанка!

      Какая поразительная красота!

      Какой блеск!

      Какое внимание!

      Какое снисхождение!

      Какая приветливость!

      Какой высокий, гениальный ум и сколько грации в манерах!»

      В другом послании придворное красноречие старого корыстолюбца принимает более подходящий оттенок и впадает в тон романический:

      «Дозвольте, богиня моей души, прославить, поскольку позволяет моя слабость, божественные качества Вашего Величества и принести на алтаре моего сердца жертву моего обожания и любви к Вашим божественным прелестям»...

      Богиня не имела ничего против того, чтобы приносили жертвы «ее прелестям», но нашла, что приносящий их уже переступил черту подходящего возраста. Она пожаловалась Орлову «на пустомельство старика» и ответила:

      «Господин маршал, мы чуть не шутя начинаем одно из величайших, давно задуманных дел, и ваши письма очень походили бы на любовные записочки, если б ваша близость к возрасту Патриархов не придавала им достоинства. Но вернемся к делу»...

      Следуют три страницы технических подробностей, касающихся работ, запланированных для Ревельского порта. Увы! Через несколько месяцев, кроме этого, несколько сухого, призыва к порядку, у ревельского изгнанника нашлись и другие причины, чтобы отказаться от своих мадригалов. К концу года из-под его пера выходят строки уже совершенно в ином тоне:

      «Какое время