Время в долг. Владимир Казаков

хвостика! Бац по винтам – те завяли! Трах по колесам – скрючились! Шмяк по…

      – Скажешь или нет?

      – Обязательно. Слушай: взлетай к облакам и дай с борта радиограмму, пусть везут винты и подъемник.

      – Рыжий король с тебя голову снимет!

      – На это могу ответить вполне интеллигентно: плевать!

* * *

      Лента с текстом радиограммы пестрой змейкой лежала перед командиром отряда Терещенко. Барабаня пальцами по сукну канцелярского стола и изредка поворачивая полное лицо в сторону Аракеляна, он посматривал на него серыми выпуклыми глазами, жевал нижнюю губу.

      – Тот самый? Баснописец? – наконец вырвалось у него. – Что посоветуете, дорогой Сурен Карапетович? Сообщать?

      – Сначала разобраться в деталях.

      – Плохо запоминаете указания сверху: о самом мелком летном происшествии докладывать немедленно.

      – Когда обстоятельства ясны.

      – Я их наперед знаю! Стаж – четверть века! Почему нет Кроткого и командир звена… кажется, Романовский?

      – Да, Борис Николаевич Романовский. Сейчас будут… да вот и они! – указал Аракелян на входящих в кабинет.

      – Садитесь, аварийщики! Проспали ЧП! Информируйте, Кроткий. Да покороче: время – километры!

      Романовский опустился на диван рядом с Аракеляном, Кроткий остановился перед командиром отряда.

      – Пилот Пробкин выполнял санитарное задание на самолете 1212. На полпути к городу больной почувствовал себя неважно. Увидев это, пилот принял решение сесть у ближайшей сельской больницы.

      – Врач не просил его? – поинтересовался Аракелян.

      – Он не имеет права командовать пилотом! – ответил командир отряда за Кроткого и кивнул ему: – Продолжайте!

      – Площадка была в километре, максимум полутора километрах от больницы, но Пробкин принял идиотское решение и сел на поле с убранным шасси. Приземлился почти у ворот больницы. Результат: погнуты оба винта, деформированы мотогондолы, глубокие царапины на днище фюзеляжа.

      – Ваше мнение?

      – Раньше я не замечал за Пробкиным недисциплинированности в воздухе и доверял ему самые сложные полеты, хотя на земле он не был ангелом. Случай дикий, и я считаю, наказание должно быть строгим.

      – М-да-а! – Терещенко покосился на Аракеляна.

      – И план, товарищ командир! – воскликнул Корот. – Ведь проремонтируют долго, а без этого самолета я завалю месячный план… Может быть, пересмотрите в сторону уменьшения?

      – А шиша не хотите?.. Так-то вот! Что предлагаете по Пробкину?

      – Отстранить на месяц от полетов и заставить его оплатить ремонт.

      – Вы демократ, Кроткий. За такие штучки из авиации выбрасывают в ассенизаторы. – Терещенко вынул из кармана авторучку и придвинул к себе лист бумаги. – А как ты думаешь, Романовский? Как расцениваешь происшествие? От нового человека хочется услышать дельное слово.

      – Еще не составил