Осколки разбитых иллюзий. Турана. М

вленный из последних продуктов, что были в доме, уже давно остыл на столе.

      Сажусь на диван, беру в руки айпад и мысленно прощаюсь с ним. Это единственное, что осталось не проданным Инглабом, чтобы было на что жить, пока у него не получится найти работу. А так как денег у нас совсем не осталось, придётся попрощаться и с этим гаджетом.

      Захожу в сеть, ищу нужное мне видео с передачей, где берут интервью у отца. Перематываю вперёд. «Господин Мураз, многие заметили, что на торжестве в честь вашего юбилея не присутствовала ваша дочь. С чем это связано?» – задаёт очередной вопрос ведущая. Даже через экран я вижу, как едва заметно под глазом у него дёргается жилка. Только самые близкие знают, что это говорит о злости, вспыхнувшей в нем. Но он улыбается, смотрит на неё так, что ведущая против воли краснеет. Несмотря на его преклонный возраст, перед ним всё ещё ни одна женщина не может устоять. «Если у мужчины приличный банковский счёт и власть, он не имеет возраста», – любит подшучивать он. Я уже дословно знаю, что папа ответит на этот вопрос. Пересмотрела этот момент не раз, но всё равно моё сердце замирает в ожидании. «Моя дочь находится сейчас в Америке на стажировке, – отвечает он с уверенностью лживого политика, меняет расслабленную позу, наклоняется вперёд, смотрит прямо в камеру и более жёстким тоном обращается ко мне через экран, – но она очень скоро вернётся домой!»

      Конечно, я улавливаю его скрытый приказ. Даже спустя год он не хочет принимать мой выбор. Уверен, что я вернусь назад. Я продолжаю смотреть на него через экран и бороться с тоской по нему. Наверное, ни у кого нет такой привязанности к отцу, как у меня. Папа всегда обожал меня. Единственная девочка, самая младшая в семье, после четырёх сыновей. Он баловал меня, как это было только возможно, и мне всегда было всё дозволено, любая моя прихоть тут же исполнялась. Но я не знала, что придёт время, и за это придется платить. Что мне предстоит принести себя в жертву ради устойчивости бизнеса отца.

      Его властность, уверенность, что он знает, как будет лучше для всех, возмущала всегда. Но когда это коснулось лично меня, всё внутри меня воспротивилось этому, побудило к протесту и бунту. Как бы сильно я не любила отца, у меня не было желания жить по его сценарию, выходить замуж за того, кого выбрал он. А обида за то, что он не желает принять мои чувства и желание быть с Инглабом, вынудили меня уйти из дома. Отец, в свою очередь, сделал всё, чтобы я вернулась назад. Заблокировал все мои счета и карты. Мне повезло, что я успела снять приличную сумму наличных, прежде чем он это сделал. С его же легкой подачи Инглаб не мог найти работу, и ни один ЗАГС в городе не принимал наше заявление на регистрацию брака.

      Услышав звук подъезжающей к дому машины, поднимаюсь и бегу к окну. Вижу как у нашего дома тормозит внедорожник, открываются двери, и выходит Инглаб. Автомобиль тут же уезжает. Инглаб направляется к дому, дольше, чем нужно открывает деревянную калитку, и что-то в его походке заставляет меня насторожиться. Бегу к двери, открываю и вижу его лицо в ссадинах.

      – Что произошло? – произношу испуганно.

      Бросаюсь к нему, моё сердце уходит в пятки. Инглаб обходит меня стороной, заходит в дом.

      – Что случилось, кто тебя избил? – следую за ним хвостиком.

      Он бросает на меня незнакомый мне ранее раздражительный взгляд. Хмурится. Лезет в карман джинсовой куртки, достаёт свой старый кнопочный телефон.

      – Звони отцу, – протягивает мне его.

      Я ошарашена. Боже, что?! Неужели это дело рук отца? Но это не в его духе.

      – З-зачем, – спрашиваю я, – ты объяснишь, что происходит?

      Игнорируя протянутый телефон, подхожу вплотную к нему, трогаю ссадины на его лице, рассматриваю их. Молюсь про себя, чтобы отец не был причастен ко всему этому. Инглаб грубо хватает моё запястье и отбрасывает мою руку от своего лица. Он никогда раньше не обращался со мной таким образом.

      – Я сказал, позвони отцу, Камилла!

      Не узнаю его голос, интонацию, тон. Всё чужое. Словно вовсе не он стоит передо мной, а совершенно другой человек. Страх и непонимание того, что происходит, охватывают меня.

      – Зачем мне ему звонить? – спрашиваю вновь.

      – Деньги проси. Тридцать тысяч долларов!

      – Ты что с ума сошел? Зачем тебе такая сумма? – произношу ошарашено.

      – Я проиграл в карты. И если через два часа не отдам, меня пристрелят, как собаку. Ты не представляешь, что это за люди, – он хватается за голову, в его голосе слышатся истеричные ноты.

      Инглаб начитает ходить по комнате, подходит к окну, вглядывается в темноту, словно рассматривает, есть ли там кто. Потом поворачивается ко мне. В его глазах страх и мольба.

      – Камилла, позвони отцу, пожалуйста, попроси денег. Милая, для него это пустяковая сумма, – ласково произносит он, и я понимаю, что передо мной умелый актер и мошенник. – Ты же не хочешь? Не хочешь, чтобы меня убили?

      – Как проиграл в карты? – все ещё не веря его словам, спрашиваю я.

      Эта новость становится для меня настолько неожиданной, что мысли путаются и спотыкаются друг о друга.

      – Ты что,