Лабиринт мертвеца. Евгений Рудашевский

стервятником из Болгарии и с Орфеем из Греции. Орфей был порван на два неравных кусочка и бережно собран воедино. Уж не знаю, нарочно отправитель его порвал или случайно. Чудаки на почте впопыхах погасили все три марки, не разбирая, где тут декор, а где знак оплаты. Сама открытка оказалась фотографической, с видом каменистого речного пляжа – репринт одной из открыток Красного Креста, популярных в начале прошлого века. Репринт замечательный, будто бы состаренный: желтизна картона смотрелась естественно, как и выцветшие краски изображения. Стоит ли удивляться, что отправитель для сохранности спрятал карточку в конверт? Сообщение он написал самое обычное, про любовь к библиотекам и старым зданиям, напоминавшим ему о детстве, а вместо имени указал: «Я таджик», – что довольно забавно. Впрочем, за два года я повидала немало странностей. Да и разве плохо, если посткроссер гордится собственным происхождением? Таджик, узбек, казах – пожалуйста! Но в хуррее, то есть в сообщении о том, что открытка дошла до адресата, мне хотелось назвать человека по имени. Не писать же ему: «Здравствуйте, таджик!»

      Конверты я недолюбливала. Пусть бы открытка пришла помятая, с заломленными уголками, с пятнами влаги. Главное, чтобы чувствовался весь пройденный ею путь. И штемпели с марками, и мой адрес должны красоваться на открытке! И хорошо бы отправитель написал адрес от руки, а не распечатал с сайта. Но это, конечно, придирки. К тому же с конвертами бывало весело. В них приходили всякие маленькие радости: пакетики чая, автобусные билетики, монетки. Одна женщина из Тамбовской области попросила отправлять ей цветные ниточки, так посткроссеры со всего мира завалили её пучками пряжи, и она связала шарф, который отдала в детский дом. Да, посткроссинг объединял. И я действительно радовалась любой открытке, даже в конверте.

      После завтрака я застряла в торговом зале – занялась поиском темы для новых открыток. Помимо гигантской кёнигсбергской колбасы отобрала Короля-Оленя с беловолосыми великанами-ульмиганами из прусского фольклора и о трёх полученных карточках не вспоминала. Когда в почтовую станцию забрёл покупатель, я спрыгнула на пол и поторопилась к кассе. Покупатель присмотрел себе на книжной вертушке томики Кёстера и Минаковой. Я написала об этом папе. Он всегда радовался, если удавалось продать какие-то из дорогих краеведческих книг. В ответ папа прислал мне гифку с ликующим миньоном. Я сама научила его отвечать гифками.

      К полудню заглянула ещё парочка покупателей, а потом меня сменила мама, и я быстренько перекусила на кухне. Пришло время зарегистрировать полученные утром карточки. Когда я вводила на сайте идентификационный номер открытки, адрес её отправителя тут же выпадал другому посткроссеру. Так работала система – всё честно: получишь не больше, чем отправишь. Регистрировать открытки рекомендовалось сразу, как только вынешь их из ящика, но я любила писать обстоятельные хурреи и никогда не торопилась – откладывала открытки на кухонный стол и после обеда