Планеры уходят в ночь. Владимир Казаков

в небо.

      Воздух взорвался гулом, над летным полем низко прошел истребитель, выписывая двойную управляемую «бочку».

      Командир планерного отряда капитан Бурков, маленький, плотный, с кавалерийским разводом обутых в обмотки ног, аж подскочил на месте:

      – Лих-а-ач! Видит же, что аэродром работает!

      – На фронт торопится. Им, счастливчикам, все дозволено. Летчики! Не то, что мы, как лошади, в фаэтон запряженные, – позавидовал командир звена буксировщиков старший лейтенант Костюхин, детина – косая сажень в плечах, в блестящей кожаной куртке, модных бриджах и начищенных до блеска сапогах. – Антон Антонович, не пора ли закругляться, твои планеристы прокисают уже?

      – Ну да! – возразил Бурков. – Ишь задрали головы вверх, тоже, поди, завидно!

      Но курсанты смотрели не вслед истребителю, и первым из командиров об этом узнал лейтенант Дулатов.

      – Побачьте, товарищ лейтенант! Посмотрите! – Дулатов обернулся на голос и встретился глазами со старшиной группы Кротким. В группе прозванным «Боцманом». Тот моргнул, рыжие брови взметнулись вверх, и Дулатов непроизвольно поддался знаку: тоже поднял голову.

      Под сиреневым облаком планер А-22, выйдя из спирали, вздрогнул крыльями и опустил нос. Разгоняясь на пикировании, он рвал воздух, и комариный гуд расчалок заполнял небо, переходил в приглушенный свист. Еще три-четыре секунды такого падения, и не выдержат подкосы, оторвутся крылья старенького летательного аппарата. Дулатов сжал кулаки, сдерживая себя, повернулся к Кроткий:

      – Что он задумал, разгильдяй? Э-эх, дурак! Донсков?

      – Так точно – Володька! – тихо ответил Кроткий.

      В кабине планера сидел курсант Донсков. Через летные очки он внимательно следил за движением стрелки прибора скорости.

      «…Спокойней, старик! Нарастает свист, Пора! Бери на себя штурвал. Ну, действуй же! Не резко, плавненько, а то сложатся крылышки, как паруса в штиль. Запели ванты-расчалки3, ухнула вниз земля. На плечи давит килограммов триста. Тяжеловато с непривычки. Надо напрячь живот – будет легче. Для этого лучше закричать: а-а-а!.. Ну что разорался? Кровь уже отливает от головы. Ты повис на ремнях, а твой планер царапает облако зеленым брюхом. Еще чуть штурвальчик на себя! На голову обваливаются поля, сыплются домишки Саратова. Крутится земля, вертится! Только шарик почему-то не голубой, а испачканный кисточками первоклашек: блеклые оттенки, размазанные зеленые пятна… Отчего так жалобно закряхтели шпангоуты4? Не должно быть! Не должно, а если? У-фф, кажется, обошлось! Порядок! Интересно, о чём думал Чкалову, пролетая под мостом? Был ли он таким же мокрым, как сейчас ты? Вряд ли. Наверное, парень ты пожиже характером. Черта с два! Всё! Всё-ё-ё-ё. И все-таки облако похоже на сиреневый куст…»

      Планер вышел на черту горизонта. Встала на место земля. С неё все видели, как «фанерка» прокрутила петлю, пошла на вторую, потом сделала резкий нырок и, выйдя в горизонтальный полет, развернулась к аэродрому.

      – Самоубийца,

2

^{ПЛАНЕР А-2—прототип планера А-2 был построен в 1942 году по проекту Антонова, за что и получил название. Он предназначался для обучения планеристов.}

3

Ванты-расчалки – механическая тяга в виде троса, проволоки или стержней, применяемая для сохранения отдельных частей сооружения в определенном положении

4

Шпангоуты – деревянный или металлический поперечный элемент жёсткости обшивки корпуса летательного аппарата