Тайна Вселенской Реликвии. Книга первая. Владимир Маталасов

простонал Шишкин, как бычок мотнув головой в Кузину сторону.

      Гришка был парень «не промах» и во всём искал для себя выгоду, а тем более в данной ситуации: неплохо было бы отделаться от назойливого, давно уже надоевшего ему соседа за спиной, и приобрести нового, хотя бы даже вот этого, новенького, Сапожкова кажется, к тому же, вероятно, простачка. А что?!

      Но всё получилось не так, как хотел Гришка.

      – Вот что, Шишкин, – учительница подошла к столу и положила на него классный журнал. – Собирай-ка свои вещи, да перебирайся за парту Остапенко.

      – Ещё чего! – попытался было противиться тот. – А почему не Кузя? Ведь завуч сама говорит, что они с Санькой – два сапога пара. Пусть и пересаживается к нему сам.

      – Тебе что: ещё раз повторить?

      Все знали крутой, но справедливый нрав этой маленькой, на первый взгляд казалось бы, доброй и мягкой женщины.

      – А ты, Сапожков, – продолжала она, – иди и занимай освободившееся место.

      Пока Митя, поскрипывая половицами, направлялся к третьей парте в левом ряду, Гришка успел торопливо уложить свои манатки и ретироваться.

      – Занято! – Остапенко демонстративно пересел на пустующее место парты, когда подошёл Шишкин.

      – Нинель Аркадиевна, – заканючил Гришка, – а он меня не пускает!

      Учительница с укором посмотрела на Остапенко и, вздохнув, сказала, обращаясь к Шишкину:

      – Ну, раз так, занимай последнюю парту, она, кажется, пустует.

      Демонстративно бросив портфель на скамейку пустующей парты, тот, недовольный и обозлённый, грузно плюхнулся на неё.

      На переменке школьники окружили Сапожкова и забросали его вопросами. Один только вид вызывал у них восхищение и внушал доверие. Про такую личность обычно говорят, похлопывая её по плечу: «Свой парень!» Не по годам рослый, крепкого телосложения, с простоватой, неисчезающей улыбкой на простодушном лице с курносым носом, он и впрямь чем-то смахивал на богатыря Добрыню Никитича из русской былины «Добрыня-сват».

      Через пять минут соклассники знали о нём почти всё: и то, что его исключили из первой школы за плохое поведение и неуспеваемость; и то, что занимался когда-то в секции каратэ, а теперь продолжает заниматься этим самостоятельно, дома, по книжному курсу какого-то Анри-Доменика Пле; и то, что живёт где-то на самой окраине города, и многое что другое.

      После занятий, когда ученики шумной стайкой выпорхнули из школьных дверей, к Сапожкову подкатился Гришка.

      – Послушай, Сапожков! – начал он, оглядываясь по сторонам – не подслушивает ли кто, – и, понизив голос, продолжал: – Хочу тебя сразу предупредить: если к тебе будут набиваться в друзья Малышев и Остапенко, то ты не особо-то с ними, гони их в три шеи.

      Митя шёл своей дорогой, будто не слушая и не замечая перед собой непрошеного собеседника. А тот, стараясь не отставать и подстраиваясь под его шаг, продолжал распинаться и нашёптывать:

      – У одного папаша – диссидент, отщепенец, короче говоря, а у другого –