Звёздный свет. Оливия Вильденштейн

приготовилась к удару. Хотя моя спина уперлась в стену, столкновение вышло мягче, чем я ожидала. Полагаю, Адам не хотел платить за ремонт, а замена зеркала вылилась бы в круглую сумму.

      Насколько смогла, я вывернула шею назад.

      – Теперь мы закончили?

      – Я пытаюсь помочь тебе, Найя, а не выбесить. Почему, во имя Абаддона, ты так злишься?

      – Потому что ты обращаешься со мной как со слабачкой и постоянно напоминаешь, что я помеха.

      – Я просто пытаюсь выявить твои сильные и слабые стороны. – Голос Адама ласкал слух. – Узнать, подходишь ли ты для этой работы.

      – Только вот выбор за мной, а не за тобой. – Я попыталась отпихнуть его, но лишилась рычагов воздействия. – Мне надоело доказывать тебе свою правоту. – Разозлившись, я прорычала: – Отпусти меня, Адам.

      – Заставь меня. Заставь отпустить.

      Я перекатилась на носках и врезалась лбом ему в челюсть.

      Хоть и не сломала Адаму ни одной кости, моя атака ослабила его хватку на моих запястьях. Еще никогда я не боролась с такой агрессией, ни против офанимов, занимающихся боевыми искусствами, ни против человеческих мастеров с черными поясами, которых находила, чтобы освоить больше приемов.

      Адам потер покрасневшую кожу, сверкнув глазами. В них плескалось удивление. Возможно, презрение. Но точно не восхищение. Когда он так и не отступил, я обошла его.

      Вытянув руку, Адам обхватил меня за талию, крутанул назад, пока я не столкнулась с зеркалом, а затем прижался ко мне, обездвижив, как муху.

      – Ты только начала проявлять свою силу.

      – Я приехала в Чикаго, потому что ты обещал мне помочь, а не для того, чтобы меня оценивали и запугивали. – Мое рваное дыхание затуманило посеребренное стекло под щекой. – До сих пор ты не научил меня ничему, кроме того, что я не какая-то диковинная новая порода неоперенных с приклеенными перьями.

      Я покачала головой, бесполезно скользя щекой по зеркалу. Хватка Адама не ослабла, но его тело стало жутко неподвижным.

      – Как получилось, что ты никогда не теряла ни одного пера?

      – Я активно стараюсь ни о ком не думать плохо, даже о грешниках, и уклоняюсь от правды, но никогда не лгу. Можешь уже отпустить?

      На этот раз Адам послушался. И даже сделал шаг назад, пока я поворачивалась, закипая от ярости.

      Его губы долгое время оставались сомкнутыми, прежде чем он пробормотал:

      – Надеюсь, ты готова расстаться с бо́льшим количеством перьев, потому что тебе придется лгать и прибегать к незаконным методам в качестве хранителя.

      – Как я уже говорила, я впереди всех неоперенных по количеству заработанных перьев, так что не считаю это проблемой.

      – Как бы ты ни делала вид, что тебе плевать на свои крылья, уверен, твой отец иного мнения. Что будешь делать, когда он спросит, почему ты линяешь? Что ты ему скажешь?

      – Скажу, что пытаюсь спасти людей. И пока ты не предположил обратное, я не сдам тебя и твою команду.

      Адам прищурился одним глазом, будто не верил мне.

      – Почему ты думаешь, что он будет против? Ama считает,