Коло Жизни. Бесперечь. Том второй. Елена Асеева

его увидеть, – лениво протянула девушка, жаждая, как можно скорее о том рассказать и забыть навсегда. – Мне, кажется, после встречи с Кручем он более никогда не поднимется. Знаешь, я думаю нас, меня и Лихаря, спас Дажба. Спас, когда мы сорвались с корабля и перекинул куда-то на берег… А Стынь… Стынь, наверно, не успел. Как я рада… Как рада, что Стынь спас тебя… Ибо без тебя… вас я более не могла жить, не хотела.

      – Так болела, – с горечью произнес вещун. Он также как и Есиславушка жаждал выговориться тому единственному человеку, которого любил больше жизни. Бережно старший жрец высвободил из объятий тело юницы, и, уложив на ложе, с нежностью воззрился в ее лицо. – Почти пять дней, то озноб, то лихорадка. И не приходила в сознание. Знахари были встревожены, а это все из-за этой дряни… этой мерзости… Не зря он мне сразу не понравился. От него точно веяло низостью и пакостью. Его надо было тогда… еще тогда, когда он появился в нашей жизни…

      Липоксай Ягы тотчас прервался, и тягостно качнулись на его скулах желваки, будто прочертив на коже лица рдяные круги.

      – Нет, болела не из-за него, – ответила Еси и сама с нежностью оглядела тонкие морщинки на лбу и обок уголков очей старшего жреца, две из которых, особенно глубокие, расчертили переносицу, и волосы его светло-русые, на висках днесь подернутые изморозью. – Болела из-за тоски по тебе и дарицам, которые верили, что я принесу им золотые времена, а я вместо этого принесла смерть.

      – Почему ты? С чего решила, что в том повинна ты? – взбудоражено вопросил старший жрец и торопливо вздев вверх плечи, пожал ими. – То божьи дела, не твои.

      – Я же вроде как божество, – пояснила Есинька, и, усмехнувшись, перекосила полные свои губы, ноне она в собственной божественности не просто сомневалась, а понимала, что это просто ошибка.

      – Божество, не значит Бог, моя милая девочка, – очень нежно протянул Липоксай Ягы таким тоном вроде говорил не со взрослой девушкой, а все еще с малым дитем, и нежно провел перстами по изогнутым, рыжим бровкам. – Я даже предположу, что Бог Огнь, и не является твоим Отцом. Однако, то, что ты с ним связана… Это моя Есинька, моя душа, зримо всем. Божество, это послание Богов. В свитках записано, что приход божества будет величественным, необычным и все принадлежащие к знаниям, дарованным нам альвами белоглазыми, обязаны с должным почтением принять сие явление. И обязаны создать все условия для благостной жизни божества. Ибо оно божество, точно объединит в себе силы света и тьмы, сравняет понятия добра и зла. И всех служащих этим двум столь разным, противоположным понятиям уравняет своими божественными знаниями. И то, что произошло с Дари, не в твоих силах… не в твоих руках, только в руках Богов. – Вещун теперь нежно огладил перстами губы девушки, а после, наклонившись к ней, поцеловал в лоб, вкладывая той теплотой всю свою любовь. – Одначе, всяк раз, моя душа, когда я тебя вижу, касаюсь… я испытываю такой трепет. Подобный трепет возникает во мне