Оберег Святого Лазаря. Ольга Тарасевич

указала рукой вперед:

      – Пойдем, Господи!

      «Как хорошо, что придет Он на могилу Лазаря, – думала Марфа, следуя за сестрой и Учителем к склепу. – Брат был бы доволен. Тот, кого он так любил, пришел и оплакивает его, и…»

      – Отодвиньте камень, – Иисус кивнул на бежево-песочную скалу и обернулся к ученикам, сопровождавшим Его в некотором отдалении, а теперь приблизившимся. – Отодвиньте камень от склепа.

      Марфа с Марией недоуменно переглянулись.

      – Господи, но… – Марфа запнулась, пытаясь подобрать слова, которые не обидели бы Иисуса отказом выполнить Его просьбу. – Мой брат покоится там уже четвертый день. Сейчас жарко. Тело стало разлагаться, и… запах…

      – Не я ли сказал тебе: если будешь веровать, увидишь славу Божию, – Иисус мягко улыбнулся и вновь указал рукой на склеп. – Камень уберите.

      Когда ученики послушно выполнили, что требовал Учитель, удушливая сладковатая волна смрада от разлагающегося тела покатилась вперед.

      «Бедный Лазарь», – Марфа заплакала, видя, как люди невольно начинают закрывать носы рукавами своих одежд.

      – Отче! Благодарю Тебя, что Ты услышал Меня; я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня[12].

      Иисус опустился на колени совсем близко от Марфы, поэтому она могла различить каждое слово его молитвы.

      Пока Иисус молился, с небом произошло что-то странное. Ясное, безоблачное, вдруг все покрылось оно тяжелыми свинцовыми тучами.

      – Сейчас будет гроза, – стали переговариваться люди.

      Однако как только закончил Иисус молиться и поднялся с колен, через темную синь пробились лучи солнца – такие яркие, что глазам сделалось больно.

      – Лазарь, встань! – произнес Иисус, вглядываясь в мрак склепа. – Встань и иди!

      – Ага, сейчас! Разве может мертвец встать?! Да этот человек не в себе, – кто-то хихикнул в толпе.

      Сердце Марфы тревожно сжалось.

      Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы над Иисусом не смеялись. Люди такие жестокие, и…

      Мысли оборвались.

      Марфа вдруг почувствовала, что не может вымолвить даже единственного словечка, только беззвучно шевелит ртом.

      И вокруг не раздавалось ни звука.

      Почти не раздавалось.

      Из склепа вдруг вышел Лазарь. Руки и ноги его были связаны, как и полагается перед погребением, а лицо закрывала пелена.

      Он шел маленькими неуверенными шажками.

      В воцарившейся тишине эти шажки казались оглушительными раскатами грома.

      – Развяжите его, пусть идет, – Иисус улыбнулся и подтолкнул учеников, стоявших рядом с Ним, как изваяния. – Эй, кто-нибудь! Уберите же шнуры с рук и ног Лазаря и платок с лица его! Он сейчас споткнется и упадет! А этого не надо ему, он довольно уже настрадался!

* * *

      Я совершенно точно никогда раньше не видела мертвую сейчас женщину. Слишком яркая и безвкусно одетая – таким

12

Евангелие от Иоанна, глава 11, стихи 41–42.