Золотой венец Трои. Сокровище князей Радзивиллов (сборник). Ольга Тарасевич

коня. В нем же скрывались воины коварного неприятеля. И завязалась битва, победить в которой троянцы уже не смогли, хотя прежде им всегда хватало сил для защиты своего города. Слишком уж неожиданным оказалось нападение. Кто бы мог подумать, что множество воинов уместятся в жертвенном коне!

      – Благодарю за приют вас, прекрасные богини Карфагена! Спасибо за пир, за великолепные яства. Теперь же…

      Эней соскользнул с ложа и подошел к золотому ларцу, который перед началом пира троянцы оставили у дверей.

      Когда гость начал извлекать находившиеся там предметы, по зале пронеслась волна восхищенного шепота.

      Сначала Эней вынул расшитый золотом плащ, сиявший ярче самого яркого солнца даже в приглушенном свете факелов. Потом достал шафранный покров для ложа – с причудливыми тонкими узорами, напоминавшими листья аканта.

      – Здесь лежит и жезл, в прежние дни его носила Илиона, старшая дочь Приама – царя. Ожерелье из жемчугов, а еще…

      Дидона замерла.

      Эней приблизился к ней, в его руках переливался и сверкал золотой венец, украшенный драгоценными камнями.

      Венец состоял из двух ободков. Выложены они были изумрудами и сапфирами, такими крупными, что разноцветные огоньки пригоршнями рассыпались вокруг, отражая попадавший на камни свет. А между двумя ободками – искусно сделанные фигурки, соединенные словно в хороводе: дивные золотые цветы, бабочки, птицы… Этот райский фигурный сад, отлитый из золота, украшен и многоцветными алмазами…

      – Прими же, Дидона, в знак нашей благодарности эти дары, спасенные из великой Трои. – Эней поклонился и осторожно снял с головы царицы золотой обруч, которым та закрепляла тяжелые локоны. – Этот венец прекрасен! И все-таки он недостоин твоей красоты, которая сияет ярче золота и покоряет все сердца!

      – Благодарю за дары, досточтимый Эней. Я буду всегда носить этот венец, и…

      Она запнулась.

      Горячая рука Энея вдруг нашла в складках хитона маленькую ручку Дидоны… и нежно ее пожала!

      Влюбленная, взволнованная, царица Карфагена совершенно забыла о недобрых предчувствиях, которые с раннего утра заставляли хмуриться ее тонкие брови.

      Она забыла о них, но совершенно напрасно…

* * *

      Фонари в парке почти не горят.

      В разлившейся, как море, темноте скрывается угроза.

      Пронизывающий ветер нагнал на небо облака, и в чернильной мгле ночи не видно даже слабых отблесков луны и звезд. Но темнота сама по себе не опасна. Просто именно теперь в ней затаилась беда…

      Быстрее!

      Скорее!

      Лика Вронская бежит по аллее, ветки хлещут ее по лицу, каблуки вязнут в земле.

      Звуков погони не слышно, но от этого только хуже…

      В ночном черном безмолвии ее шею вдруг обжигает чужое дыхание, ледяные пальцы стискивают плечи, живот вспарывает боль.

      – Ты тоже убивала меня – ножом, острым. Ты резала меня на кусочки. Тварь, тварь! Теперь ты понимаешь, как это больно?!

      Лика хочет сказать, что все это было не по-настоящему, лишь в ее воображении.