Ремейк Нового года (сборник). Анна и Сергей Литвиновы

так, Риммочка, – прокомментировала бойкая Масяня, – ничего у тебя с твоим очаровашкой, детективным боссом не выйдет!.. А ну-ка, мне нагадай, встречу ли я молодого-красивого-богатого?.. Тридцать первая страница, десятая снизу!

      Хозяйка послушно перелистала страницы и прочла:

      …с ней обретут уста мои

      язык Петрарки и любви…

      – О! – засмеялись все наперебой. – Масяня за иностранца выйдет!..

      – По-итальянски говорить научится!..

      – Он ей сонеты будет читать!..

      – На гондоле возить!

      – А ну, мне давай! – вдохновленная успехом подруги, воскликнула вегетарианка Алена Тихорецкая. – Да не про парней!.. Скажи мне, дух Александра Сергеича, как у меня с деньгами в этом году будет? Надоело копейки считать!.. Девятая страница, вторая строчка снизу!

      Пушкин откликнулся на зов Алены следующим стихом:

      Всевышней волею Зевеса наследник всех своих родных…

      Все захохотали, а Алена всерьез рассудила:

      – Может, и впрямь мой питерский дядюшка преставится? Он у меня богатенький…

      Засим гадали и Светке Курочкиной, и Инге Щеколдиной – но у них вышло нечто невразумительное. Может, потому, что Курочкина возжелала узнать, купит ли ей папаня пусть подержанную, но иномарку, а Инга – поступит ли она наконец в аспирантуру.

      – Нечего умничать! – закричали на них девчонки.

      – Пушкин в своем девятнадцатом веке и слов-то таких не слышал: иномарка, аспирантура!..

      – Будьте проще, и гений к вам потянется!

      Кукушка на часах с маятником прокуковала восемь раз. За окном продолжалась настоящая метель. Снежинки торкались в окно и падали ниц.

      – Ну, давайте-ка, пусть Пушкин теперь мне всю правду скажет! – воскликнула хозяйка. – Что у меня с моим мужем будет, Ванечкой Черногрядским! – И сама же себе загадала страницу и строчку: – Сто сорок четвертая, четырнадцатая сверху!

      Начала листать потрепанный томик, открыла нужное место. Вчиталась – и побледнела. Вчиталась – и едва не отшвырнула книгу в сторону.

      – Что там? – спросила чуткая Римка.

      – Да чепуха, вранье, – отмахнулась мгновенно расстроившаяся Эля.

      – Нет, скажи! – закричали девчонки наперебой.

      – Так нечестно!..

      – Сама про нас все узнала, а мы?

      Черногрядская нахмурилась, но все ж таки открыла «Онегина». Через силу прочла:

      …под грудь он был навылет ранен;

      дымясь, из раны кровь текла…

      На последнем слове ее голос сорвался. В избушке воцарилась тишина. Света Курочкина неуверенно протянула:

      – Да чепуха это все! Вранье!

      – Надо ему позвонить! – встревоженно воскликнула Эля.

      Вытащила из своей сумочки мобильник, накинула на плечи дубленку и выскочила из избы в метель. Девушки переглянулись, но ничего не сказали. Кукушка прокуковала четверть девятого.

      Через две минуты Черногрядская вернулась. Она выглядела еще озабоченней. Сказала:

      – Ванька не отвечает. Длинные гудки проходят, но трубку он