Планета лысого брюнета. Александр Етоев

броши и другие события

      – Ульяна, – мама строго посмотрела на дочку, – ты не брала мою любимую брошь? Час уже как ищу, все ящики перерыла. Вечером придут гости, а мне даже выйти к ним будет не в чем.

      – Надень цепочку, которую папа тебе из командировки привез, – посоветовала Ульяна маме.

      – Сколько можно! – нервно сказала мама. – Я в ней и в театр, и в гости, и в школу на родительские собрания хожу. Меня без этой цепочки знакомые вообще уже, наверное, не представляют. Будто я с ней родилась и ношу ее всю жизнь, не снимая. – Мама, стоя на полу на коленях, выгребала шваброй из-под дивана накопившиеся там домашние мелочи. Броши среди них не было.

      – Маша! – позвал с кухни маму отец. – Ты штопор нигде не видела? И вилок восемь штук почему-то только, а не двенадцать.

      – Я штопором не пользуюсь, ищи сам. А вилки были на месте, я их позавчера пересчитывала. Уля! – Мама встала с коленей и оперлась на рукоять швабры. – Посмотри, как ты некрасиво сидишь. Хуже маленькой девочки – пятки в стороны, носки вместе. Как я тебя учила – надо всё делать красиво, сидеть тоже. Значит, брошь мою ты не брала. Странно, куда ж она могла подеваться.

      Улин папа вошел в комнату и развел руками:

      – Нету, всё обыскал! Ни штопора, ни вилок. Чертовщина какая-то! Домовой у нас, что ли, поселился? Не понимаю.

      – Не домовой, а чердачный недомоганок – так они называются по-научному, – поправила Уля папу. – Недавно один профессор по радио выступал. Он рассказывал, что они пушистые, с кошачьей мордочкой, маленьким человечьим тельцем и собачьими лапами.

      – Лично мне все равно, какие у них морды и лапы. Вечером придут гости, а мне бутылки открывать нечем.

      – Сходи купи, магазин близко, – сказала мама. – Заодно можешь купить мне новую брошку и серебряное колье с бирюзой.

      Уля видела: назревает сцена. Из-за какой-то дурацкой брошки, в которой нет ничего стоящего – обыкновенная пластмассовая поделка вместо натуральных камней, – мама с папой сейчас поссорятся до самого вечера, пока не придут гости. Будут дуться, друг друга не замечать, фыркать из-за каждого пустяка, который яйца выеденного не стоит, и вымещать свое зло на ней, ни в чем не повинной дочери. Так что лучше, пока не грянуло, пойти на улицу, так будет спокойнее.

      – Мои опять поругались, – сказала Уля Никитке Ладушкину, который сидел в песочнице и царапал что-то палочкой на песке. Никитка был еще маленький, зато умный и сочинял стихи.

      – Помирятся, – сказал ей Никитка. – А вот я со своей мамой никогда уже, наверное, не помирюсь. – Никитка переломил палочку и бросил ее в песок. – Послушай, это я только что сочинил. – Он встал, отвел руку в сторону и, как маленький Пушкин на картинке из «Родной речи», прочитал с выражением:

      У меня была собака,

      Она грустила мордой вниз,

      А мама отдала ее куда-то

      И говорит: «Мне некогда за ней ухаживать, у меня личная жизнь».

      – Правда? – спросила Уля. – Так и сказала? – Затем