Академия Моримэр. Мой опасный вампир. Аннабель Ли

прошел, я немного успокоилась и присмотрелась. На кожаных стенках и вправду красовалась наскальная живопись.

      – Что же она это счастье отцу своему не передала? – спросила я. – Он как раз артефактор!

      Немного подумав, решила снять второй тапок и показательно замахнулась. Саквояж намек понял и отбежал от стула. Я, правда, слезать все еще не спешила.

      – Так некогда Доновану и Рории за саквояжем приглядывать. Они все в работе, а саквояж, Вита говорит, в последнее время нервничает из-за малышни. Прячется да жрет все подряд, – развела руками мама.

      – Так, стало быть, он все же способен нас съесть? – испугалась я.

      – Тьфу ты, Мариса, нельзя же быть такой пугливой. Вещи он жрет, а не людей, – вмешался в разговор папа.

      Я недоверчиво посмотрела на саквояж. Трусихой меня было сложно назвать, но фобии – это ведь другое. Я с детства побаивалась рептилий. Над этим постоянно, словно пегас, объевшийся маков, ржал Эргар. И вот у нас в доме появилось нечто напоминающее ящерицу. От взгляда на лапы, покрытые темно-зеленой чешуйчатой кожей, по спине пробежал холодок.

      – А может, вернем его обратно? – с надеждой спросила я.

      – Еще чего! – фыркнул отец. – Мариса, ты прости, но тебе давно пора перебороть свои страхи. Где это видано, чтобы морская драконица боялась рептилий?

      – Кир! – с упреком произнесла мама.

      И тут я поняла, что новый «питомец» никуда не уедет. Да и родители взяли его только по одной причине: хотели, чтобы дочь вписалась в пресловутые драконьи рамки нормальности.

      Поджав губы, я собрала всю силу воли в кулак и слезла со стула. Саквояж, к моему облегчению, не тронулся с места.

      – Вместо меня лучше бы Эргаром занялись! Он у вас самый нормальный получился, его переделать проще! – зло бросила я и побежала к себе в комнату.

      – Мариса! – донесся раздраженный голос отца.

      – Пусть идет, – мягко произнесла мама.

      А дальше я уже ничего не слышала, так как с апломбом хлопнула дверью.

      Мой бойкот продолжался до самого вечера. Я знала, что внизу нужна помощь. Родители собирались завтра вновь открыть таверну для посетителей, но я продолжала сидеть в своей комнате. Хотелось, чтобы они признали свою ошибку и первыми пошли на примирение.

      Прошел час, другой. Из коридора я услышала тяжелые шаги отца. Сердце екнуло. Я подобралась и схватила первую попавшуюся книгу. Но… отец прошел мимо.

      – Эргар, хватит спать. Ты нужен на кухне, – послышался его строгий голос.

      Брат что-то ответил. Увы, я не смогла разобрать слов. Затем последовал грозный рык родителя:

      – Немедленно!

      Я вздрогнула. Шум в коридоре стих. Судя по настроению отца, рассчитывать на примирение не приходилось. На глаза навернулись слезы. С момента, когда стало ясно, что я не могу обратиться, меня преследовал всего один-единственный вопрос: почему родителям так сложно принять меня такой, какая я есть?

      Они бросили родной клан, дом на островах и переехали в Шалле поближе к научно-исследовательскому центру при Моримэре.