Ты, я и Париж. Татьяна Корсакова

что, можешь, – Тина улыбнулась в ответ. – А могу я рассчитывать на ужин? Есть хочу – умираю.

      – Куда пойдем? – Ян вернулся в комнату, потянулся за рубашкой.

      – Ты собираешься выходить на прогулку по вечернему Парижу в деловом костюме? – она бросила выразительный взгляд на висящий на стуле пиджак. – Может, еще и галстук повяжешь?

      – На себя посмотри, готическая пташка, – буркнул он и положил на кровать чемодан.

      – А что со мной не так? – Тина расправила складки на юбке, подтянула сползший гольф. – Парижане очень терпимы к инакомыслящим.

      – Ну, если уж они терпимы к твоему карнавальному наряду, то и мой деловой костюм переживут.

      – Карнавальный наряд – как остроумно! – Тина подняла глаза к потолку. – А ты – синий чулок! Знаешь, что я тебе скажу?

      – Ну, поделись жизненным опытом, – проворчал Ян, извлекая из чемодана джинсы. Увидев их, Тина едва не застонала. Ну что за спутник ей достался?! Даже джинсы у него аккуратненькие, точно только что из магазина. Никаких тебе потертостей, никаких вытянутых коленей. И цвет неинтересный – уныло синий. Разве можно чувствовать себя свободным человеком в таком консервативном прикиде?

      – Ты не умеешь расслабляться, – сказала она убежденно.

      – Это я не умею расслабляться?! – Не обращая внимания на то, что в комнате находится дама, Ян влез в джинсы, а снятые брюки – ну конечно, как же без этого?! – аккуратно повесил в шкаф. – Женщина, да ты сама не понимаешь, что говоришь!

      – Кого ты хочешь обмануть? – Тина наблюдала, как он тщательно разглаживает складки на своих до боли идеальных джинсах. – Волосы не забудь расчесать, а то они у тебя слегка растрепались. Не комильфо.

      – Не комильфо?! – Ян провел пятерней по волосам. – Ты о чем?

      – Я о том, что ты весь такой правильный, такой аккуратный и лощеный, что у неподготовленного человека может случиться нервный срыв от твоего исключительно идеального вида.

      – Зато от твоего вида нервный срыв может случиться даже у подготовленного человека, – парировал Ян, доставая из чемодана белую, как альпийский снег, тенниску. – Кстати, где тут утюг?

      – Вот! Что и требовалось доказать! – усмехнулась Тина. – Да ты же ходячая реклама совершенного человека. На хрена тебе утюг? Тенниска же почти немятая!

      – Вот именно – почти!

      – А разве ты не знаешь, что «почти» – это соль земли? – Тина запнулась.

      Так любил говорить Пилат. «Почти» – это соль земли. Не может быть чисто белого и чисто черного. Есть почти белое и почти черное. А если кто-то отваживается утверждать обратное, то он либо лгун, либо глупец.

      – Мы будем продолжать наш спор до ночи или все же сходим поужинать? – Ян надел неглаженую тенниску, но чувствовалось, что этот шаг дался ему нелегко.

      Тина тряхнула головой. Да что это на нее нашло?! Сама же все время проповедовала терпимость к чужим слабостям, а тут завелась из-за каких-то «идеальных джинсов». Да пусть он ходит в чем хочет, ей-то что?!

      – Извини, – она виновато шаркнула