О голубка моя. Татьяна Тронина

к себе. Нет, вроде бы все в порядке. Она может говорить, она не будет плакать. Она в состоянии говорить с Егором о Лидусе.

      – Лида. Лидия? Лида… А сколько ей было? Ну, когда…

      – Год и одиннадцать… Два года почти. Я ее звала Лидусей.

      – Его посадили?

      – Того мотоциклиста? Нет. Он ехал на красный, но… Его не посадили. У него отец, ну… Не последний.

      – Скоты. Убил бы.

      – Перестань, – ласково сказала она. – Прости меня.

      – Все хорошо. Я просто. Я просто хотел поговорить, узнать имя… какое у нее было имя, возраст. У Даши забыл спросить. Не забыл. А не подумал. У тебя кто-то есть?

      – Что?

      – Даша сказала, что у тебя кто-то есть.

      – Что?

      – Ну. Она сказала, что у тебя есть мужчина, что у тебя все хорошо. Так?

      – Да, да… И я тебе о том же намекала еще в прошлый раз, помнишь?

      – А, точно. Забыл. Я… желаю тебе счастья, знаешь? Кто он, твой избранник? Кем работает, как к тебе относится? У вас с ним серьезно?

      – Егор!

      – Я хочу быть уверенным, что у тебя все хорошо, что ты в надежных руках…

      – Это тебя не касается, – вырвалось у Таи.

      – Но тебя моя жизнь до сих пор волнует – где я, с кем, куда поехал, что делаю…

      – Не сходи с ума. Мне вот – абсолютно все равно, где ты и с кем, – стараясь выглядеть спокойной, твердым голосом заявила молодая женщина.

      – Нет, и тебе не все равно. Ты в прошлый раз у меня выпытывала, куда я еду, и сейчас тоже…

      – Это ты у меня все выпытываешь! – возмутилась она.

      – Потому что я мужчина. Мне можно. И ты не чужой мне человек.

      – Я тебе чужой человек.

      – Нет, не чужой, – сквозь зубы, с ненавистью проговорил Егор. – Я о тебе беспокоюсь… И сюда я приехал тоже потому, что беспокоюсь о тебе.

      – Если бы ты беспокоился обо мне, то ты… ты…

      – Что я? Что я? Тебе было настолько на меня плевать, что ты мне даже ничего не сказала о ребенке.

      – Мне не было на тебя плевать, – чувствуя, как внутри поднимается какая-то волна, мрачно произнесла Тая. – Наоборот, я всегда желала тебе счастья. Я не хотела омрачать ваш с Лизочкой медовый месяц…

      – Омрачать? Ты говоришь о нашем ребенке – «омрачать»?! Господи… – Он, кажется, был готов ударить бывшую жену. – Что это у тебя? – протянул он руку к ее лицу.

      Тая невольно отклонилась назад.

      – Где?

      – Какая-то сажа у тебя на лице, что ли… Иди умойся, – с раздражением произнес Егор. – Да иди, не бойся, я посмотрю за твоими вещами!

      Тая спрыгнула с высокого стула, на подкашивающихся ногах ушла в туалет. Там рассмотрела свое лицо. И правда, темная полоска на щеке. Тая умылась холодной водой, некоторое время стояла, склонившись над раковиной, чувствуя, как в груди отчаянно бухает сердце. «Ну вот, он узнал о Лидусе… Я хотела, чтобы он узнал. Я все время думала о том, какое у него будет лицо, когда он услышит, что у нас есть ребенок… А теперь… А теперь он узнал, что ребенок был… Что Лидуси больше нет».

      Она отдышалась, сердце постепенно перестало колотиться как сумасшедшее, успокоилось.

      Вернулась в зал,