Лирика. Сергей Есенин

В. Иванову

      Тихо в чаще можжевеля по обрыву.

      Осень – рыжая кобыла – чешет гриву.

      Над речным покровом берегов

      Слышен синий лязг ее подков.

      Схимник-ветер шагом осторожным

      Мнет листву по выступам дорожным

      И целует на рябиновом кусту

      Язвы красные незримому Христу.

      1914—1916

      * * *

      За темной прядью перелесиц,

      В неколебимой синеве,

      Ягненочек кудрявый – месяц

      Гуляет в голубой траве.

      В затихшем озере с осокой

      Бодаются его рога, —

      И кажется с тропы далекой —

      Вода качает берега.

      А степь под пологом зеленым

      Кадит черемуховый дым

      И за долинами по склонам

      Свивает полымя над ним.

      О сторона ковыльной пущи,

      Ты сердцу ровностью близка,

      Но и в твоей таится гуще

      Солончаковая тоска.

      И ты, как я, в печальной требе,

      Забыв, кто друг тебе и враг,

      О розовом тоскуешь небе

      И голубиных облаках.

      Но и тебе из синей шири

      Пугливо кажет темнота

      И кандалы твоей Сибири,

      И горб Уральского хребта.

      1915—1916

      * * *

      Не бродить, не мять в кустах багряных

      Лебеды и не искать следа.

      Со снопом волос твоих овсяных

      Отоснилась ты мне навсегда.

      С алым соком ягоды на коже,

      Нежная, красивая, была

      На закат ты розовый похожа

      И, как снег, лучиста и светла.

      Зерна глаз твоих осыпались, завяли,

      Имя тонкое растаяло, как звук,

      Но остался в складках смятой шали

      Запах меда от невинных рук.

      В тихий час, когда заря на крыше,

      Как котенок, моет лапкой рот,

      Говор кроткий о тебе я слышу

      Водяных поющих с ветром сот.

      Пусть порой мне шепчет синий вечер,

      Что была ты песня и мечта,

      Всё ж, кто выдумал твой гибкий стан

      и плечи —

      К светлой тайне приложил уста.

      Не бродить, не мять в кустах багряных

      Лебеды и не искать следа.

      Со снопом волос твоих овсяных

      Отоснилась ты мне навсегда.

      1915—1916

      * * *

      Устал я жить в родном краю

      В тоске по гречневым просторам,

      Покину хижину мою,

      Уйду бродягою и вором.

      Пойду по белым кудрям дня

      Искать убогое жилище.

      И друг любимый на меня

      Наточит нож за голенище.

      Весной и солнцем на лугу

      Обвита желтая дорога,

      И та, чье имя берегу,

      Меня прогонит от порога.

      И вновь вернусь я в отчий дом,

      Чужою радостью утешусь,

      В зеленый вечер под окном

      На рукаве своем повешусь.

      Седые вербы у плетня

      Нежнее головы наклонят.

      И необмытого меня

      Под лай собачий похоронят.

      А месяц будет плыть и плыть,

      Роняя