Случай с Евсейкой. Сказки. Максим Горький

ком бани, за верхним наличником, в тёплом гнезде из пакли, моховинок и других мягких материалов. Летать он ещё не пробовал, но уже крыльями махал и всё выглядывал из гнезда: хотелось поскорее узнать, что такое Божий мир и годится ли он для него.

      – Что, что? – спрашивала его воробьиха-мама.

      Он потряхивал крыльями и, глядя на землю, чирикал:

      – Чересчур черна, чересчур!

      Прилетал папаша, приносил букашек Пудику и хвастался:

      – Чив ли я?

      Мама-воробьиха ободряла его:

      – Чив, чив!

      А Пудик глотал букашек и думал: «Чем чванятся – червяка с ножками дали, – чудо!»

      И всё высовывался из гнезда, всё разглядывал.

      – Чадо, чадо, – беспокоилась мать, – смотри – чебурахнешься!

      – Чем, чем? – спрашивал Пудик.

      – Да не чем, а упадёшь на землю, кошка – чик! – и слопает! – объяснял отец, улетая на охоту.

      Так всё и шло, а крылья расти не торопились.

      Подул однажды ветер – Пудик спрашивает:

      – Что, что?

      – Ветер дунет на тебя – чирк! – и сбросит на землю – кошке! – объяснила мать.

      Это не понравилось Пудику, он и сказал:

      – А зачем деревья качаются? Пусть перестанут, тогда ветра не будет…

      Пробовала мать объяснить ему, что это не так, но он не поверил – он любил объяснять всё по-своему.

      Идёт мимо бани мужик, махает руками.

      – Чисто крылья ему оборвала кошка, – сказал Пудик, – одни косточки остались!

      – Это человек, они все бескрылые! – сказала воробьиха.

      – Почему?

      – У них такой чин, чтобы жить без крыльев, они всегда на ногах прыгают, чу?

      – Зачем?

      – Будь-ка у них крылья, так они бы и ловили нас, как мы с папой мошек…

      – Чушь! – сказал Пудик. – Чушь, чепуха! Все должны иметь крылья. Чать на земле хуже, чем в воздухе!.. Когда я вырасту большой, я сделаю, чтобы все летали.

      Пудик не верил маме; он ещё не знал, что, если маме не верить, это плохо кончится. Он сидел на самом краю гнезда и во всё горло распевал стихи собственного сочинения:

      Эх, бескрылый человек,

      У тебя две ножки,

      Хоть и очень ты велик,

      Едят тебя мошки!

      А я маленький совсем,

      Зато сам мошек ем.

      Пел, пел да и вывалился из гнезда, а воробьиха за ним, а кошка – рыжая, зелёные глаза – тут как тут.

      Испугался Пудик, растопырил крылья, качается на сереньких ногах и чирикает:

      – Честь имею, имею честь…

      А воробьиха отталкивает его в сторону, перья у неё дыбом встали – страшная, храбрая, клюв раскрыла – в глаз кошке целит.

      – Прочь, прочь! Лети, Пудик, лети на окно, лети…

      Страх приподнял с земли воробьишку, он подпрыгнул, замахал крыльями – раз, раз, и – на окне!

      Тут и мама подлетела – без хвоста, но в большой радости, села рядом с ним, клюнула его в затылок и говорит:

      – Что, что?

      – Ну что ж! – сказал Пудик. – Всему сразу не научишься!

      А кошка сидит на земле, счищая с лапы воробьихины перья, смотрит на них – рыжая, зелёные глаза – и сожалительно мяукает:

      – Мя-аконький такой воробушек, словно мы-ышка… мя-увы…

      И всё кончилось благополучно, если забыть о том, что мама осталась без хвоста…

      Случай с Евсейкой

      Однажды маленький мальчик Евсейка, – очень хороший человек! – сидя на берегу моря, удил рыбу. Это очень скучное дело, если рыба, капризничая, не клюет. А день был жаркий: стал Евсейка со скуки дремать и – бултых! – свалился в воду.

      Свалился, но ничего, не испугался и плывет тихонько, а потом нырнул и тотчас достиг морского дна.

      Сел на камень, мягко покрытый рыжими водорослями, смотрит вокруг – очень хорошо!

      Ползёт не торопясь алая морская звезда, солидно ходят по камням усатые лангусты, боком-боком двигается краб; везде на камнях, точно крупные вишни, рассеяны актинии, и всюду множество всяких любопытных штук: вот цветут-качаются морские лилии, мелькают, точно мухи, быстрые креветки, вот тащится морская черепаха, и над её тяжёлым щитом играют две маленькие зелёные рыбёшки, совсем как бабочки в воздухе, и вот по белым камням везёт свою раковину рак-отшельник. Евсейка, глядя на него, даже стих вспомнил:

      Дом, – не тележка

                                у