Самая страшная книга. Холодные песни. Дмитрий Костюкевич

на берег… Он принес ее домой, кормил моллюсками, крабами и морскими раковинами. Жена рыбака научила русалку вязать и готовить… Женщина-рыба спала в бочке с водой, там и умерла…

      Делонкль задумчиво смотрел вдаль. Девалю показалось, что капитан прислушивается.

      – В Древней Греции, – сказал Делонкль, – их называли сиренами и тритонами. В Древнем Риме – наядами, нереидами и нимфами. Немцы и никсы дали рыбоподобным существам другие имена – ундины и гуделки. Шотландцы прозвали подводных жителей шелки, русские – лоскотухами. В лоскотух превращались утонувшие девушки…

      В двадцати футах от парохода плыла обнаженная девушка. Ее длинные рубиновые волосы стелились по волнам, необыкновенно прекрасное лицо было обращено к капитану.

      «Молпе…»

      Молпе плыла быстро, очень быстро, быстрее дельфинов и любовных признаний. Русалка выпрыгнула из воды, и Делонкль увидел покрытые чешуей живот, бедра и огромный рыбий хвост.

      «Моя Молпе…»

      Русалка нырнула, но тут же снова взвилась в воздухе, вращаясь винтом. На спине Молпе не было кожи, капитан смог разглядеть ее внутренности: небьющееся сердце, позеленевшие легкие, сгнившие кишки.

      Пароход громко затрещал и стал стремительно погружаться кормой. Туман смешивался с паром, крики с шипением. Люди прыгали в океан.

      Ботинки трех мужчин на ходовом мостике скрылись под водой.

      «Ты обманула меня… моя любовь», – подумал Делонкль.

      Капитан потянул за линь аварийного гудка. Лайнер исторг последний агонизирующий крик.

      – Простите меня, – сказал Делонкль стоящим рядом Дюпону и Девалю, а потом волны накрыли разрушенный мостик «Ла Бургони».

ОДРАН

      Он осмотрелся. Мозг словно затуманил наркотик: какое-то время Одран видел судно через кривое зеркало. Верхняя палуба «Ла Бургони» казалась кляксой на белом полотне тумана. Кляксу наполняли черные тени.

      Испуганные, паникующие, кричащие тени в проходах и коридорах.

      Кочегар ударил себя по лицу. Помогло.

      Помещения заливала вода. Люди стреляли и резали друг друга. Пароход протяжно гудел.

      Из-за крена четыре шлюпки левого борта завалились на палубу. У шлюпбалок копошились люди. Единственный уцелевший вельбот правого борта был переполнен, за места в шлюпке шло неистовое сражение.

      Бурлила вода, свистел ветер, шипел пар. А потом Одран услышал и почувствовал, как взрываются паропроводы, и понял: все кончено.

      Он повернулся к вентиляционной трубе, из которой выбрался минуту или две назад. Из трубы выползала скользкая тварь с парными плавниками на чешуйчатой спине. Две тонкие руки с опухолями локтей; черные отвислые мешочки там, где у обычной женщины расположены груди.

      Тварь подняла голову и посмотрела на кочегара.

      – Возвращайся в ад, – сказал Одран. – Здесь справляются и без тебя.

      Уродливая женщина-рыба зашипела.

      Одран разбежался и прыгнул через ограждение.

      После жара машины и палубного безумия – перед глазами кочегара стоял молодой человек с перекошенным