Дженнифер Чан не одна. Тэй Келлер

вздохнула.

      – Им не хватило денег. У подобных программ не самое щедрое финансирования, особенно когда стране надо обеспечивать армию и всё такое. Люди скорее потратят деньги на создание бомб и на смерть, а не на поиски жизни.

      Я неловко открыла и закрыла рот.

      – Но… нам нужно знать о таких вещах.

      Её губы снова приподнялись в намёке на улыбку. Дженнифер никогда не могла спрятать её слишком надолго.

      – Видишь? Вот об этом я и говорю. Вот почему всё зависит от нас.

      Мне это показалось неправильным. От нас ничего не должно зависеть. Мы ведь просто дети.

      Но, прежде чем я успела это сказать, Дженнифер широко раскинула руки и крикнула звёздам:

      – Привет, инопланетяне! Мы здесь! Мы верим в вас! – она говорила так громко, что слова эхом раскатились по пустому району.

      Я зажала рот рукой, словно это я кричала.

      – Ты что творишь? – мой шёпот было едва слышно. До этого мы говорили обычным голосом, но после этого крика мне показалось, что его надо как-то скомпенсировать.

      – Иногда надо просто заявить о себе, понимаешь?

      Я не понимала.

      – Надо просто оставить свой клич во Вселенной, – она улыбнулась моему неверию, явно сдерживая смех. – Это весело. Попробуй.

      Я посмотрела на тёмное окно комнаты её мамы, на наш тихий район. Всё было как обычно: сонные дома тесно прижимались друг к другу, одинаковые почтовые ящики охраняли их, как сторожевые псы, выцветшие флаги Америки поникли в безветренной ночи.

      Несмотря на то, что вокруг никого не было, меня внезапно охватил страх, что кто-нибудь в школе может узнать. Иногда на меня накатывало чувство, словно на меня все смотрят. Как будто есть невидимые зрители, о которых всегда надо помнить.

      Дженнифер подтолкнула меня локтем.

      – Эй, не нужно так бояться.

      Рейган научила меня хитростям, тому, как жить в этом мире, чтобы лишний раз не волноваться. Она научила меня, как сделать так, чтобы окружающие думали обо мне хорошо, чтобы мне больше не приходилось беспокоиться об их мнении.

      Но Дженнифер почти заставила меня почувствовать, что беспокоиться об этом и вовсе не надо. Словно не нужно учиться каким-то особым трюкам; нужно просто быть. Словно всё самое важное во Вселенной было прямо передо мной, надо только это увидеть.

      – Скажи что-нибудь, – прошептала она.

      Я сделала глубокий вдох. Широко раскинула руки. Слова наливались силой у меня в груди. Я здесь. Я верю.

      Я действительно думала, что смогу сказать это.

      Но не смогла.

      – Нет, спасибо, – пробормотала я, опуская руки. – Это как-то не моё.

      Дженнифер наклонила голову.

      – Но может быть.

      Когда я не ответила, она нахмурилась, и я снова посмотрела на небо, чтобы не видеть её разочарования.

      Бездумно изучая звёзды, я поняла, что невольно затаила дыхание, стараясь увидеть что-то иное, ища в своём сердце какое-то чувство.

      Стоя там вместе с Дженнифер, я поняла, что почти способна забыть всё то, что мне известно об устройстве этого мира.